Я? Почем я знаю!.. Ведь и я тогда буду другим, не таким, как сейчас, я даже не могу себе представить, что будет
А отчего ты станешь другим? продолжала допытываться сенья Фраскита; она бросила подметать и, подбоченившись, уставилась на него.
Дядюшка Лукас поскреб затылок, как бы силясь вычесать оттуда нечто глубокомысленное, и в конце концов заговорил как-то особенно серьезно и мудрено:
Стану другим оттого, что теперь я верю в тебя, как в себя самого, и вся жизнь моя в этой вере. Потерять веру в тебя для меня все равно что умереть или превратиться в другого человека. Я стал бы жить совсем по-иному. Мне кажется, я бы заново родился. Родился с другим сердцем! Не знаю, что бы я с тобой тогда сделал Может, расхохотался бы и пошел прочь Может, сделал бы вид, что даже не знаю тебя Может Э, да что это мы ни с того ни с сего такой скучный разговор завели? Что нам за дело! Пусть в тебя влюбляются хоть все коррехидоры на свете! Разве ты не моя Фраскита?
Твоя, дикарь ты мой! ответила наваррка, смеясь от души. Я твоя Фраскита, а ты мой дорогой Лукас, настоящее пугало, но лучше и умнее тебя никого на свете нет, и уж люблю я тебя Спустись только с беседки увидишь, как я люблю! Получишь больше тумаков и щипков, чем волос у тебя на голове! Ах! Тише! Что я вижу? Сюда шествует коррехидор и совершенно один И так рано!.. У него что-то на уме Видно, ты был прав!..
Погоди, не говори ему, что я тут наверху. Он пустится с тобой в объяснения подумает, что я сплю и меня можно оставить в дураках. Мне хочется позабавиться, слушая, что он будет тебе говорить.
С этими словами дядюшка Лукас протянул жене корзину с виноградом.
Ловко
придумано! воскликнула она, снова заливаясь смехом. Вот чертов мадридец! Неужели он воображает, что и для меня он коррехидор? Да вот он и сам Гардунья наверняка плетется за ним, да теперь, видно, спрятался где-нибудь в овражке. Какая наглость! Схоронись за ветками, то-то мы с тобой посмеемся, когда он уйдет!..
Сказав это, прекрасная наваррка запела фанданго, оно стало для нее теперь таким же привычным, как и песни ее родины.
Глава XI Осада Памплоны
И вас также, сеньор коррехидор! ответила она непринужденно, отвешивая поклон за поклоном. Что это вы так рано? Да еще в такую жару! Садитесь, садитесь, ваше превосходительство Вот сюда, в холодок. Почему же вы, ваше превосходительство, не подождали других? Места для них уже приготовлены. Нынче мы ждем самого сеньора епископа, он обещал моему Лукасу отведать первый виноград с наших лоз. Ну, как поживаете, ваше превосходительство? Как ваша супруга?
Коррехидор смешался. Он беседует с сеньей Фраскитой наедине, о чем он так давно мечтал! Все это показалось ему сном или ловушкой, которую подстроил враждебный рок, чтобы увлечь его в пучину горького разочарования.
Не так уж рано Сейчас, наверное, половина четвертого Вот все, что он нашелся сказать в ответ.
В этот момент пронзительно закричал попугай.
Сейчас четверть третьего, сказала наваррка, глядя в упор на мадридца.
Подобно уличенному преступнику, коррехидор умолк.
А что Лукас, спит? спросил он наконец.
Тут мы должны предуведомить читателя, что, подобно всем беззубым, коррехидор говорил невнятно и пришепетывал, точно жуя собственные губы.
Еще бы! ответила сенья Фраскита. В эту пору он готов заснуть где угодно, хоть на краю пропасти.
Ну, так не буди его, пусть себе спит!.. воскликнул старый коррехидор, побледнев еще сильнее. А ты, моя дорогая Фраскита, выслушай меня послушай поди-ка сюда Сядь!.. Мне нужно с тобой о многом поговорить.
Ну, вот я и села, ответила мельничиха, взяв скамейку и поставив ее прямо против коррехидора.
Усевшись, Фраскита закинула ногу за ногу, наклонилась вперед и подперла щеку ладонью; в такой позе, склонив голову на бок, с улыбкой на устах, играя всеми пятью ямочками, оживлявшими ее красивое молодое лицо, устремив безмятежный взор на коррехидора, она ожидала, когда его превосходительство начнет свои объяснения. Сейчас ее можно было сравнить с крепостью Памплоной в ожидании приступа.
Бедняга хотел было что-то сказать, да так и остался с разинутым ртом, очарованней этой величественной красотой, этим морем обаяния, этой роскошной женщиной с алебастровой кожей, ослепительной улыбкой, синими бездонными глазами женщиной, точно сошедшей с картины Рубенса.
Фраскита!.. упавшим голосом пробормотал наконец представитель короля, и его увядшее, вспотевшее от волнения лицо, как бы приклеенное прямо к горбу, выразило крайнее замешательство. Фраскита!..
Да, я Фраскита! сказала дочь Пиренеев. Так что же?
Все, что ты пожелаешь ответил старикашка с безграничной нежностью в голосе.
Чего я пожелаю повторила мельничиха. Ваша милость уже знает. Я желаю, чтобы ваша милость назначила моего племянника, который живет в Эстелье, секретарем городского аюнтамьенто Уж очень трудно ему приходится в горах, а тогда он сможет перебраться в город.
Я тебе говорил, Фраскита, что это невозможно. Нынешний секретарь
Нынешний секретарь мошенник, пьяница, скотина!
Знаю Но у него сильная рука среди пожизненных рехидоров, а назначить нового я не могу без согласия городского совета. Иначе я подвергаюсь