Надо вообще подождать, пока я не устрою свои дела в Архангельске, говорил Зиммер.
«Надо обождать, пока я не убегу из Петербурга и не повенчаюсь с Лизой!» думал в то же время Львов, мысленно спеша к Бурцевым.
Разумеется, молодой человек, привыкший теперь лукавить, оставил Тору в полном убеждении, что он действительно относится к ней теперь совершенно иначе хотя бы из чувства благодарности.
Прямо от Кнаусов Львов проехал к Бурцеву и пробыл у него почти весь день. И
старик, и его внучка были счастливы, видя его на свободе.
Вопрос о браке молодых людей никогда еще не бывал поднимаем. Никто из троих никогда не обмолвился об этом ни единым словом. А между тем все трое знали, что это вопрос решенный, необходимо только обождать, как распутается дело о Львове-Зиммере.
Вечером, прямо от Бурцевых, Львов поскакал в Казачью слободку, где тоже встретили его восторженно, радостно.
У отца в гостях он нашел и Коптева, который был теперь для них уже не чужой.
И пока они весело беседовали и, как всегда, строили планы бегства из столицы, они не подозревали, что среди темноты какая-то подозрительная фигура бродила около их домика, заглядывала в освещенные окна, даже прислушивалась чутко и ловила их слова
XXX
Он оказался дальновиднее своего начальника, или, быть может, жажда мщения и злоба заставили его действовать. Он завел трех своих собственных сыщиков и всячески следил за действиями лже-Зиммера, или названца и облыжника, как он попеременно называл своего прежнего соперника.
Конечно, Тора Кнаус, прихотливо возненавидевшая молодого человека, так же как, быть может, прихотливо полюбила его, заставила влюбленного в нее Лакса действовать решительно и даже искусно.
Впрочем, Лакс после объяснения со Шварцем при очной ставке Коптева с Зиммером остался почему-то при убеждении, что Коптев по совершенно непонятным причинам лжет, а Зиммер-Львов дерзко пользуется этою ложью.
Однажды один из сыщиков, нанятых Лаксом, явился доложить ему, что в Петербурге находится солдат, по прозвищу Жгут, который под пьяную руку объяснял, что он был вместе с офицером Коптевым в Жиздринском уезде, в вотчине Львовых, и что в настоящее время должен молчать о всех тех удивительных обстоятельствах, которых он был свидетелем.
Лаке немедленно велел разыскать Жгута и привести его. Солдат Прохоров был тотчас же доставлен и, ввиду угроз Лакса, что он будет немедленно взят и пытан, передал тотчас же, что знал.
А знал он все!.. Он не только знал наверное, что г-н Зиммер есть г-н Львов, но знал, что офицер Коптев почти жених сестры его, Софьи Павловны Львовой, и, наконец, он знал, что старик Львов бежал из заключения при помощи своего сына, а теперь находится под столицей, в Казачьей слободке, вместе со своей дочерью, прибывшей из вотчины.
Лакс даже не мог обрадоваться всему этому, и только потому, что был слишком поражен, слишком счастлив.
Да правда ли это? Правда ли это? восклицал он, слушая Жгута.
Ему от радости казалось, что он бредит или видит все во сне.
В тот же вечер Лакс отправил одного из своих сыщиков в Казачью слободку и знал через три часа, что действительно в одном из домиков проживает старый человек с очень молоденькой дочерью и что они дворяне. Прозывают же они себя не Львовыми, а Макаровыми, а старик выдает себя за купца.
На другое же утро Лакс явился в кабинет Шварца и, торжествуя, даже не только самонадеянно, но и гордо передал своему начальнику все, что узнал. Бог весть почему, из упрямства или вследствие какого-либо особенного ослепления, Шварц только страшно рассердился и приказал Лаксу немедленно подать в отставку.
Одним досужим вралем будет в канцелярии меньше! сказал он.
Лакс тотчас же бросился за защитой к Кнаусам и передал Торе результат своего дознания и доклада.
Молодая девушка смутилась. Ей было совестно сознаться Лаксу, что все перевернулось снова и что Зиммер опять стал для нее дорог. Ничего не объяснив Лаксу, она только отказалась наотрез заговорить о Зиммере со своим крестным отцом. Но Амалия Францевна решилась полукавить с Лаксом. Она объяснила ему, что давно знает Шварца лучше других и знает, что он сильно упрям и убеждений своих в чем бы то ни было никогда не меняет. Раз он уверился в том, что Зиммер его верный слуга, нужно что-нибудь совершенно невероятное и ясное как день, чтобы переменить его мнение. Следовательно, нечего и пробовать.
Лакс вышел от Кнаусов совершенно смущенный и бросился к разным своим друзьям. И друзья его подали совет, от которого он пришел в восторг.
По их мнению, Лаксу нужно обратиться прямо к начальнику Тайной канцелярии, ибо генерал Ушаков, как главный заправитель всех дел сыскных всей России, имел право кого хотел арестовать, засадить в крепость, судить, пытать и ссылать. Следовательно, можно было обойтись и без Шварца.
Наутро Лакс уже явился к Ушакову и доложил ему все
подробно до малейших мелочей. Он рассказал целую историю, рассказал подробно о появлении в доме Кнаусов молодого Зиммера и поступлении его на службу благодаря покровительству молодой Торы и г-на Адельгейма. Кончил он свое повествование, или свой донос, объяснением, что бежавший из Шлиссельбурга и известный Ушакову старик Львов находится у него под рукой, в Казачьей слободке.