Для начала можешь одного записать на свой счет, подмигнул Зайцев и по-приятельски хлопнул товарища по плечу.
Я стрелять умею, похвастался Говорков, ободренный похвалой. В кружке Осоавиахима отличным стрелком считался
Он принялся рассказывать, как занимался в стрелковом кружке, какие выполнял упражнения, сколько выбивал очков на состязаниях. Замолчал лишь тогда, когда на дороге показался броневой автомобиль.
В нескольких метрах от повозки машина остановилась. Из нее выскочил офицер в сопровождении солдата. Сквозь стекла оптического прибора Говорков видел, как офицер подбежал к убитым и стал поспешно обшаривать их карманы. Солдат бросился к повозке, но меткая пуля Говоркова остановила его. Зайцев тоже выстрелил и уложил офицера. Броневик рванулся с места и, обогнув повозку, помчался назад. Снайперы перезарядили винтовки. Однако стрелять в этот день им больше не пришлось, хотя они долго и терпеливо ждали появления новых целей.
Вечером, когда стемнело, они выбрались из засады и направились в свою роту.
Так ты, значит, для приманки лошадь хлопнул? спросил Говорков. А я думал, ты того: целил в ворону, а попал в корову.
Ты, Сеня, меньше думай, а больше соображай. На войне это полезнее, шутливо отозвался Зайцев. Изучай противника получше. Иной раз целый день может уйти на это. Узнавай, по каким дорогам немцы ходят в штаб, по каким подносят боеприпасы, пищу, воду. Убил подносчика патронов, а это большое дело: и солдаты без патронов, и одного противника нет.
На другой день вышли еще раньше, чтобы затемно занять позиции у железной дороги. Бойцы говорили, что здесь третий день укрывается немецкий снайпер и не дает никому прохода. Зайцев решил снять его. Ой указал Говоркову сектор для наблюдения и велел ничего не выпускать из виду. Сам внимательно следил за соседним
участком.
Говорков, кроме шпал и перекошенных рельсов, ничего перед собой не видел, хотя вглядывался до тех пор, пока не зарябило в глазах. Он зажмурился, и в этот момент где-то впереди хлопнул выстрел. Говорков тоже выстрелил, ню было поздно.
Очков в тире наколачивал много, а вот здесь башку фашисту продырявить не можешь, ворчал Зайцев. Снайпер, брат, это не просто меткий стрелок. Снайпер терпеливо высматривает цель, стреляет мгновенно и так же мгновенно скрывается. Выследить и взять на мушку врага может только тот, кто внимателен ко всякой мелочи, кто умеет быстро ловить цель и моментально поражать ее. Ясно, а?
«Ох и разиня! ругал себя Говорков. Прошляпил!.. Под носом не заметил Нет, больше этого не случится. Только покажись!..»
Но фашистский снайпер не подавал никаких признаков жизни. Даже терпеливому Зайцеву надоело сидеть без дела. Он поднял валявшийся на дне окопа кол, надел на него пилотку и приказал Говоркову чуть-чуть приподнять ее над бруствером, а сам приложился к снайперке. Но фашист и на этот раз не обнаружил себя.
Догадывается, подлец, выругался Зайцев. А мы все равно его перехитрим Он сделал знак Говоркову и по узкому ходу сообщения пополз на другое место.
На пути попалась убитая служебная собака.
Зайцев остановился.
А ну-ка привяжи ее за голову, сказал он, подавая Говоркову конец палаточной веревки. Так Хорошо!
Он осторожно переложил собаку на бруствер и припал к винтовке.
Теперь ползи, Сеня, и тяни.
На этот раз долго ждать не пришлось. Как только собака тронулась, раздался выстрел. За ним другой зайцевский. Фашист вскинул кверху голову и тут же сник, опустился. Винтовка с оптическим прицелом так и осталась на бруствере.
Класс, Вася, класс! крикнул Говорков. Преклоняюсь перед твоим искусством!
Сядь, а то живо преклонишься, одернул его Зайцев.
Говорков поспешно присел на корточки и возбужденно прошептал:
А снайпером я, Вася, буду, обязательно буду!
Уже с вечера Говорков начал готовиться к самостоятельной вылазке, а чуть рассвело, взял автомат, снайперку и, доложив командиру, пошел выбирать огневую позицию.
Утро, как всегда, началось с вылета немецкого воздушного разведчика «фокке-вульф». Потом разгорелся бой, начались бомбежки, лихорадочные обстрелы. Но ни орудийные канонады, ни взрывы бомб на этот раз не отвлекали Семена Говоркова. Он прошел вдоль железнодорожных путей, на которых стояли побитые вагоны, цистерны, платформы. В стороне от линии виднелись огромные изуродованные баки, какие-то станки, груды металлического лома. Говорков обошел их, осторожно переполз небольшую открытую площадку и выбрался на окраину завода. Здесь он отыскал укромное местечко между бетонными плитами и, замаскировавшись, стал выжидать. С немецкой стороны поднялась красная ракета, а затем раздались артиллерийские залпы. Сначала снаряды рвались где-то далеко за спиной Говоркова, потом стали быстро приближаться к нему. Но Говорков держался спокойно.
Шалишь! Без прямого попадания меня здесь никакая сила не возьмет, сказал он и плотнее прижался к земле, ожидая окончания канонады.
Осматривая местность и слушая недалекий грохот боя, он вспомнил переправу, вспомнил жену, маленькую дочку. Они провожали его до станции, до вагона. Тяжелое было расставание, он просил их не плакать, и они не плакали Но только тронулся поезд дали волю слезам и стали какими-то маленькими, беспомощными. Такими они теперь часто представлялись ему. «Как они там? Наготовили ли на зиму топлива? Не обижают ли дочку ребятишки?» Все эти вопросы тревожили его. Однако больше всего тревожило и пугало то, что каждый день гитлеровцы, хотя и с большими потерями, теснят защитников Сталинграда к Волге.