Вернувшись к Орлову, я махнул ему рукой, обозначая своё присутствие, но внутрь заходить не стал. Мне хотелось побыть на свежем воздухе и прикинуть, кем мог быть этот человек и зачем он следил за нами. Встав в шаге от будки, я прислонился к тёплой от солнца кирпичной стене соседнего дома и уставился на дорогу.
Шум редких проезжающих машин отвлекал меня от мыслей о неизвестном наблюдателе. Если это был тот, о ком я думаю, тогда он опоздал и его слежка лишена смысла. А если нет, тогда кто? Один он или у него есть напарники?
Я внимательно вглядывался в лица прохожих. Но ничего необычного не замечал. Все они были погружены в свои заботы и мысли. Никто из них не обращал на нас внимания.
Наконец, Орлов махнул мне рукой, и я, оттолкнувшись от
стены, вернулся в телефонную будку. По всей видимости, цифры у них сошлись и они о чём-то договорились.
Сумма оказалась значительной, насколько я понял из дальнейшего разговора. У меня сложилось впечатление, что Грачёв боялся того, что Орлов мог просто положит трубку, и поэтому не стал артачиться.
Ладно, сдавленно проговорил Грачёв. И хоть в его голосе и слышалось недовольство, но было в нём и удовлетворение от достигнутой договорённости. Договорились. Только смотри, Орлов, если это мура Ты меня знаешь.
Знаю, Михаил Валерьянович, сухо ответил Орлов. Прекрасно знаю. Он выдержал драматическую паузу, не в силах удержаться от того, чтобы в очередной раз не потрепать нервы собеседника. Ладно, записывайте адрес и место встречи
Орлов начал диктовать.
До связи, Михаил Валерьянович, попрощался в конце Орлов и положил трубку.
Несколько секунд он неподвижно стоял, глядя на телефонный аппарат, потом медленно повернулся ко мне и устало провёл ладонью по лицу. Разговор дался ему нелегко.
Ну что, Сергей? спросил он тихо, выходя из будки и вдыхая свежий воздух. Похоже, поверил.
Я кивнул, оглядывая пустынную улицу. Лейтенант блестяще отработал свою часть плана. Рыба заглотила наживку. И теперь где-то там, в городе, Михаил Грачёв сейчас лихорадочно обдумывал только что услышанное, строил свои планы, отдавал приказы.
В то, что он будет играть честно, я не верил ни на мгновение.
Мы медленно пошли обратно к госпиталю. Орлов шёл, опираясь на костыль, и о чём-то усиленно размышлял.
А если он почует неладное? Проговорил он спустя несколько минут раздумий. Или не придёт?
Придёт, уверенно сказал я. Злость и страх плохие советчики. Он слишком хочет эти записи. И слишком боится, что они попадут не в те руки. Он придёт.
Впереди показались ворота госпиталя. Орлов остановился и повернулся ко мне:
Ладно. Я буду в назначенном месте в нужный час. С пустым конвертом, для вида. Дальше Как карта ляжет, проговорил он и протянул руку.
Пожав его руку в ответ, я сказал на прощание:
До встречи, Пётр Игоревич. Всё пройдёт по плану. Даже не сомневайтесь.
Он кивнул и, развернувшись, заковылял по асфальтовой дорожке к корпусу. Я смотрел ему вслед и думал о том, что теперь всё зависит от того, как поведёт себя Грачёв в назначенный час и хорошо ли я подготовил ловушку.
Волгоград.
Тяжёлая трубка телефона с глухим стуком легла на рычаги аппарата. Звук гудков окончательно смолк, оставив в просторном кабинете Михаила Валерьяновича Грачёва гнетущую тишину, нарушаемую лишь мерным тиканьем настенных часов да собственным тяжёлым дыханием.
Он не отходил от стола, так и стоял, вцепившись пальцами в его кромку и тупо уставившись невидящим взглядом в стену, где висела карта области.
Орлов Петька Маленький лейтенантишка Как он посмел
Слова, только что услышанные из трубки, эхом отдавались в его черепе, смешиваясь с яростью и холодным, липким страхом.
Компромат? Записи? Вознаграждение?..
Михаил Валерьянович мысленно перебирал возможные моменты, когда мог допустить оплошность.
Мысль о том, что этот тихий лейтенант годами вёл записи, фиксировал каждую операцию, каждую передачу, каждый неофициальный разговор вызывала не просто гнев, а животный ужас, смешанный с неверием. Неужели он просчитался? Дал слабину? Допустил, чтобы под носом у него велась такая работа?
Да, Орлов был у него на крючке Да, он использовал его, как и других. Но чтобы этот тихий червяк оказался таким проходимцем? Чтобы он осмелился ещё и угрожать? Да ещё и кем? Громовым? Этим выскочкой-курсантом
Внезапно оцепенение сменилось взрывом бешенства. Грачёв резко размахнулся и со всей дури ударил кулаком по массивной деревянной столешнице.
БАМ!
Удар вышел неудачным. Костяшки врезались в острый угол массивной пепельницы из тёмного стекла. Острая, жгучая боль пронзила руку.
Грачёв взвыл, инстинктивно втянув воздух сквозь зубы и прижав повреждённую руку к груди. Он поднёс кулак к глазам. На костяшках пальцев виднелись рваные ссадины, из которых сочилась кровь.
Боль была жгучей, но она лишь подлила масла в огонь его ярости. С диким, звериным выражением лица он приложил окровавленную руку ко рту и грубо, с отвращением слизнул тёплую, солоноватую кровь.
А-а-аррргх! прошипел он сквозь зубы, вытирая губы тыльной стороной запястья.
Он вскочил с кресла, задев его ногой так, что оно отъехало с пронзительным скрипом по паркету, и начал метаться по кабинету. Он ходил от окна, зашторенного плотной тканью, к двери