Впервые встречаю мертвеца, который разговаривает. Точнее, я вообще впервые встречаю подобных мертвецов, но даже не думал, что они могут мыслить в стандартном понимании этого слова. Если уж некие тёмные ритуалы заставили их подняться из могил, то они должны быть всего лишь куклами, подчиняющимися чьей-то посторонней воле. Безмозглыми, бездушными организмами, способными выполнять лишь простейшие вещи.
Ну говорю. Разве существа вашего вида умеют разговаривать?
Люди? спрашивает мертвец совсем запутавшись. Про какой вид ты говоришь?
В смысле разве могут общаться люди, которые подверглись необратимым последствиям всего тела. Вроде смерти
О чём это ты? Я не понимаю.
Почему-то совсем не хочется использовать слова «мертвец» и «ходячий труп». Приходится подбирать обходные выражения.
Я имею в виду, говорю. Мы ведь только снаружи похожи, а внутри у нас протекают
совершенно разные процессы.
Какие-такие процессы? Ты мужчина, я мужчина. Мы оба взрослые относительно. Между нами нет никакой разницы. Разве что я чуть шире в костях. А так всё, больше ничего.
А как же биение сердца, кровоток, дыхание
Дорогой мой, постарайся расслабиться и ни о чём не думать, отвечает покойник. Тебя очень сильно стукнули по голове, мысли путаются. Тебе может казаться, что ты говоришь логичные и понятные вещи, но уверяю тебя, для посторонних людей твоя речь выглядит как бессвязный бред.
Настало время говорить напрямую.
Ты же мертвец, говорю. Почему ты способен думать?
Мертвец? усмехается. В том месте, откуда ты пришёл, шутки такие?
Никакая это не шутка. Я настоящий живой человек, а ты покойник, непонятно каким образом передвигающийся на ногах.
Это что, угроза? Забавно слышать её от человека, привязанного к столу за руки и ноги. Если кто тут и покойник, так это ты, если я не вытащу у тебя из раны наконечник стрелы. Заражение поганая штука, скажу я тебе. Доводилось встречаться.
Кажется, существо передо мной даже не догадывается, что мертво. В его голове он такой же живой человек, как и я.
Где Хума? спрашиваю. Моя летучая мышь.
Там.
Указывает в угол, где находится небольшая клетка для птиц. Внутри неподвижно висит Хума и переводит взгляд с меня на мертвеца в переднике. Двигаю ногами, чувствую жемчужины в трусах, значит Дары у меня не забрали.
Зачем меня сюда привели? спрашиваю.
Чтобы вытащить засевший в ране кусок железа, очевидно же. А теперь не двигайся, иначе будет очень больно.
Со сноровкой опытного хирурга мертвец вставляет в рану расширитель, и уже на этом моменте я начинаю дико кричать, но неимоверным усилием заставляю себя оставаться на месте и не шевелиться, чтобы не стало ещё больнее. Сквозь расширитель медик просовывает тонкие щипцы и долго водит ими в пояснице, нащупывая маленький металлический треугольник, застрявший внутри.
Уже почти, произносит мертвец. Почти нащупал.
Меня трясёт.
Ощущение такое, будто режут заживо, отрывают кусочек за кусочком. Пока рациональная часть сознания заставляет тело не шевелиться, иррациональная бьёт тревогу и отчаянно пытается спастись. В голове слышится писк, руки трясутся. Вот-вот готов опять потерять сознание. Крови натекло на весь стол, я теперь чувствую её всей спиной.
Когда в Гуменде откусили мизинец, боль была дикая, но длилась не так долго, а здесь мучения растянулись, кажется, на целую вечность. Каждое движение металлического инструмента переходит в сильные мучения. Пытка, которая направлена на восстановление организма всё равно пытка.
Достал, наконец, произносит мертвец.
В щипцах у него зажат неровный наконечник стрелы, весь покрытый моей кровью.
И поскольку стрел было две, то эту же операцию он проделывает и со второй. К счастью, другая вышла целиком и хирургу не пришлось снова копаться в ране.
Как я и догадывался, металлы в этом мире существуют, но технологии его производства давно утеряны, поэтому они остались только у подобных существ, которые передвигаются по этому свету уже чёрт знает сколько. Медицинские щипцы, расширитель, набор ножей. Всё начищено до блеска, но выглядит очень старым. Новое железо добываем только мы в Дарграге.
Внутри ничего не осталось, но рану ещё нужно обработать.
Сначала мне кажется, что хирург достанет из шкафчика спирт или любой другой антисептик, который существует в этом мире, может быть мазь, тряпки для перевязки.
Однако мертвец разворачивается и достаёт из печи длинный клинок, чей конец раскалён до ярко-жёлтого цвета.
О, нет-нет-нет, говорю. Спасибо, что вытащил наконечник, но это уже лишнее. С раной мой организм справится сам.
Э, нет, малыш. Все так говорят, а затем у них чернеет нога, и остаётся только отрезать конечность в лучшем случае. В худшем отрезать просто нечего.
Огромный покойник приближается ко мне с раскалённым клинком, а я извиваюсь на столе, стараясь вырваться из стягивающих верёвок. Медик не знает, что у меня в трусах лежит красная жемчужина и ей какое-то дурацкое заражение на пять минут работы.
Потерпи, говорит. Скоро всё завершится. Будешь жив, здоров и полон сил. И потом всю жизнь будешь вспоминать доброго дядюшку Уолкота за то, что спас от ужасной участи.