Кто это «вы»?
Ну, ты. Одни разговоры: друзья, братья
И снова забухало сердце, точно дали подножку и ты забарахтался, на мгновение прижатый к земле, пытаясь вывернуться, хотя ты сильней, за тобой правда.
Ни черта ты не понял, Степа.
Понял, понял.
Сомневаюсь.
Ха-ха.
Слабо смеешься. Невесело.
Да? И запнулся, не найдя что ответить.
Вот когда Андрей почувствовал твердь, опору, сделав, по сути, пустячное усилие, и не без тайного злорадства услышал, как Степан запыхтел за его спиной. Чувствовал, что тот злится, и мысленно посмеивался, стараясь не ввязываться, лишь ловить его на слове.
А ты объясни.
Тому гаду, кто наклеил это дерьмо, я бы объяснил.
А может, я и есть тот гад! Каждый вправе мыслить так, как хочет. Разумеется, при демократическом укладе Или тебе это не понятно? К диктатуре приучен?
Писал бы не признался.
Я, конечно, говорю отвлеченно.
О демократии?
О своем авторстве.
Что ж ты при немцах молчал, борец? спросил Андрей почти весело, не выдавая вновь вспыхнувшей неприязни к этому краснобаю. Нет, тогда, под Сарнами, был не Степа.
А может, не молчал?
Вряд ли. Иначе бы сейчас не трепался. Это была не просто война, как я понимаю. А смертельная схватка между людьми и зверьми, когда у тебя только два выхода: остаться человеком или принять уготованное тебе скотское существование, смириться.
Ну, народ не обманешь, он знает, чего хочет.
Вот именно, поддразнил Андрей.
Народ, народ, масса. Громкие слова! Задолбил как дятел По-твоему, жизнь, что школьная задачка дважды два четыре Степан, срываясь на язвительный тон, загорячился, дернув Андрея за рукав, заставил его повернуться. А масса-то из кого состоит? А? Из кого? Из маленьких людей. А они такие же, как тыщу лет назад: своя рубашка Думаешь, привесь ему красный бант, он изменится Не-ет!
А надо бы
Философия! А жизнь, она в другую сторону повернет.
В одну она сторону поворачивает, в одну! в свою очередь, не выдержав, распалился Андрей. Если ей не мешать!
То-то и оно
Не мешать, если она строится на равенстве и доверии. Коллективно! А чего ты, собственно, хочешь? Он злился на себя, что позволил втянуть себя в эту дурацкую прогулку и теперь вынужден читать политграмоту этой зануде Степану. И ты в меня стреляй не убедишь в обратном. А частник волк. Одиночка. В какую бы культуру ни вырядился. Он не верит другому, потому что у самого веры нет, нет идеала. Только бы под себя грести!
Он вырвал рукав из цепких пальцев Степана и зашагал вперед.
Зависть взаимная, а не доверие, буркнул Степан, чтоб не дай бог кто не выдвинулся
Степан замешкался, видимо, угодил с тропы в сугроб и стал обивать валенки.
Ущемили тебя, что ли?.. В институт-то свой небось оформился?
Неважно Умному человеку у вас делать нечего.
Андрей вдруг подумал о своих солдатах-новичках, полешанах, что уходили в бои с ходу в горячие дни под Оршей и Каунасом, так что многих он не успел узнать даже по имени. Сколько из них не вернулось, выручая товарищей. А этот жив За что они гибли, во что верили, разве он поймет, разобиженный умник? Андрей обернулся, перехватив угрюмо-блесткий взгляд из-под надвинутой шапки. Дать бы ему промеж глаз
Умный-то ты для кого, для себя? спросил он Степана.
Хотя бы! Отбор закон природы Или вы и на природу замахнулись? насмешливо забубнил Степан, не отставая ни на шаг. Просили тебя сюда, а? Законы свои устанавливать. Всеобщее братство. Хо-хо Дай им волю, мужичкам, все полезут вверх, перегрызутся. Все впереди и первых нет. Демос! Не-ет, это стадо еще попасти надо, законник, ангел ты непорочный
Вот как? Значит, ты за демократию без демоса? Оригинально. Степка словно споткнулся. Андрей досказал, уже не скрывая издевки: Выходит, опять-таки диктатура получается? Только твоя, по божьим законам отбора.
Он остановился. Степан тяжело дышал, переминаясь с ноги на ногу.
Такому умнику дай власть, и он уже наполеончик. Логика?
Речку, выхрипнул Степан, вспять не повернешь. А поверни, она все одно свое русло найдет. И не тебе его менять, не тебе!
По крайней мере откровенно А насчет «звали не звали» заткнулся бы. У ребят моих об этом спроси. Почти все местные. У себя дома. Да и я из Киева.
Киев, точно выплюнул Степан, между прочим, когда-то шляхетским был.
Андрей едва не уселся на снег, закашлялся от смеха до того нелепо, должно быть, выглядели они сейчас среди поля, точно на сцене с искусственно повисшей луной: заносчиво нахохлившийся Степан, недоучка, которого он принял всерьез, и сам он, невольно загородивший тропу, не в силах справиться с душившим его беспричинным смехом. Так и трясло всего.
Ой, не могу. Извини, пожалуйста. Черт-те что шляхта. Ты-то при чем? Мы же с тобой оба хохлы, дурачина. В мирное время, верно, против пилсудчиков бунтовал, теперь за шляхту прячешься?
Степан будто невзначай обошел его и двинулся по тропинке. Остановился.
Все верно, сказал он, слегка качнувшись, с каким-то театральным жестом. Все правильно. Равенство Все бьются за свои привилегии. С той разницей, что тебя государство за ручку ведет, а другой собственным рылом дорогу долбит. Адью