Нет, не стоило следовать за ним, к Митричу. Листовку отдать Довбне и пусть разбирается. В сумеречном свете луны, удлинявшей тени хуторских хат, застывшая на миг фигура Степана показалась неестественно огромной.
Ты что ж, передумал в гости к нам?.. А то бы поворожили за чашкой чая с моим старичком насчет счастливого
будущего, я послушал бы интересно
Ступай уж с богом. Трепло.
Отпускаешь?
Ступай, ступай!
А Стефку не трогай, звеняще донесся голос Степана. Мы с ней помолвлены. Понял? Иначе пеняй на себя, дважды повторять не буду
Ого, это уже серьезно.
Сутулая фигура в кожухе с неуклюже растопыренными руками стала подниматься к хуторку. Андрей смотрел вслед со смешанным чувством жалости и неприязни.
Возвращаясь задами к баракам, он еще издали разглядел у сарая знакомый силуэт в белой шубке. Стефка совсем по-девчоночьи заскользила навстречу по наледи, рассмеялась, уткнув подбородок в прихваченный рукой высокий пушистый ворот.
Все в пожонтку, все хорошо, да? Она слегка притронулась к Андрею, словно желая убедиться, что он жив-здоров. А то вин такий дурень, як выпье
Тебе видней
Стефка отдернула руку, ускорив шаг.
А как у вас с матерью? Обошлось? Да постой же!
Ой, не говори, обронила она, даже не повернувшись к нему. Як то по-русски вдрезг вдрызг
До свадьбы заживет.
До чего? А, да
Он почти силком удержал ее за локоть.
Куда ты торопишься?.. Боишься, мать отшлепает?
Что такое отшлепает?
Вот что Он легонько хлопнул ее, перехватив ее сердито блеснувший из ворота взгляд. Да что с тобой?
Ниц.
Стефа!
Сказала ниц.
И привычным жестом, точно превозмогая себя, небрежно отмахнулась. И этот жест, и ее внезапное отчуждение вызвали в нем смутное чувство вины. Что-то не так сделал, не то сказал, черт их поймет, этих барышень. Нужно было сейчас же оправдаться, смягчить ее. Да как? Сам всякий раз терялся в непривычно закружившем чувстве, делавшем его беспомощным и грубым одновременно.
Да, сказала она, не спеша огибая сарай, солдат и есть солдат.
А на войне, сказал он, другому не учат.
Оно-таки видно.
Стеф! Ну хватит!.. И резко повернул ее к себе. Давай мир. Друг ты мне или нет? Она не ответила, вся уйдя в себя, точно улитка. Молчала, кутаясь в воротник. Стеф Печально терять друзей. У самого даже защемило сердце.
Як же ты отважився на добже слово?
Ну прости, сказал он уже спокойно, если в чем виноват, прости. А если я не пришелся твоей маме так и скажи. Больше не стану вас тревожить.
Напряженность, с какой она обычно вслушивалась в его речь, стараясь уловить смысл, потому что понимала не всякое слово, прошла. Стефка покачала головой:
Чужой, зовсем чужой, не розумем друг дружку. А мама? Что мама?.. Только и мысле, як бы скорейше уехать.
Он заставил себя смолчать, пусть будет, как будет, нельзя давать сердцу волю. Видно, не судьба им быть вместе. Придумал черт знает что и за себя и за нее.
Отец-то как там оказался, в Ченстохове?
Там его роди́на. Як услали на завод в Германию, оттуда и до дому.
Что ж он за вами не приехал?
Они пшедь тем плохо жили с мамой А тераз, може, у его там есть кто А она того не розуме, чи не хоче понимать як слепа стала, и́де до конца.
Пусть бы о тебе подумала.
На мгновение ощутил в сумерках ее печальный взгляд.
Мне все едно.
Неправда. Ты же другое говорила.
Ну то есть женская логика.
Стеф?..
Кто меня тут держит?
А жених твой.
Хм женится и тоже поеде.
У него же тут семья.
Любовь сильнее.
Дурачишься?
Я пошла.
Стеф
Довидзення! Проверяй свои посты, а мы будем спокойно спать, ладно, товажищ во́йна?
Поколебавшись, холодно, вскользь чмокнула его в щеку и припустила к бараку, а он еще долго смотрел ей вслед со стесненной душой. Вот с веранды донесся ее топоток, отворилась дверь, пропустив сполох света. И снова тишина. Лишь в соседней стайке шумно вздохнула корова и захрустела жвачкой.
Стой, кто идет?
Мурзаев?
Я, товарищ старший лейтенант. Часовой вышел из-за темневшей у сарая взводной полуторки.
Ребята вернулись? Андрей посмотрел на часы, светящиеся стрелки показывали одиннадцать.
Все дома.
Как дела?
Тихо. Толька холодна. Чичас меня сменит, греться будем Товарищ лейтенант!
Да?
Дома письмо получил. Все же три года не был Все же охота повидать. Долго тут будем сторожить?..
«Вот и этот. Всем хочется домой».
Недолго, Мурзаев. Андрей невольно улыбнулся и умолк, снова вслушиваясь в тишину, будто ждал чего-то, не мог понять, что с ним творится. Беспричинная радость вдруг наперекор всему заполонила его, и он ощутил в себе растущую волну нежности. После выборов отпущу в первую очередь.
Тебе ведь служить еще.
«А что, если увезти ее? Когда отпустят Куда глаза глядят. Руки-ноги есть, устроимся».
Большой спасибо! Служу Советскому Союзу.
Ладно, ты тут будь повнимательней.
Есть, внимательней.
В призрачном свете луны, сквозившем в мерзлое окно, лицо его, поднятое над подушкой, казалось хмуро-настороженным.
Пошарив возле койки, Андрей осторожно поставил на табурет котелок с недоеденной перловкой. От холодной, чуть сдобренной подсолнечным маслом каши во рту оставалась горечь