К ветру, снегу и камням я забыл прибавить бриллианты, согласился незнакомец. Но опять же, я сказал о камнях
Да кто ты такой? гном приподнялся.
Шарет, Второй Стегардский отряд, представился мужчина. Бриндгорская компания, прошел от скал Атората до Великого плато королей. А значит говорю то, что видел собственными глазами
Тогда ты слышал о Вилитской долине о ее тенистых лесах и душистых травах, о прозрачных как слеза реках и плодородных садах
Слышал, как не слышать Шарет сгорбился, невидящим взглядом созерцая палубный настил. Мы проходили через Вилит Пепел и дым все что осталось. Само небо почернело от копоти.
Дгор сник. Но уже через мгновение его глаза вспыхнули яростью.
Яроттцы ответят сполна, клянусь! Дгорская сталь напьется их черной крови, их черепа захрустят под тяжелой поступью
Сильный образ, одобрил Михаил. Но лучше не продолжай.
Шарет, окликнула нового знакомого ваарка, Ты вот скажи Стегард Насколько все паршиво?
Стегард держится, с непререкаемой ноткой суровости ответил мужчина. Маги обрушили в русло Черны прибрежные скалы, и разлив затруднил подступы к городу. Вы бы видели это Вода и кровь повсюду И мертвецы плывут, точно бревна на сплаве
А сами стегардцы? удивленно спросил Михаил. На водоплавающего Шарет не походил.
Стегардские отряды заняли элтинские холмы, слыхал о таких? Диспозиция блеск. С возвышенности да по яроттским псам Вода и кровь, повторил Шарет тихо. Жаль только сады и посевы, что в низине, сгинули. Вы бы видели сады весной. Белые облака в ладонях молодой листвы Идешь, и дорога легким серебром стелется под ноги
Жопа война. Труг тяжело вздохнул. Я и говорю
Труга прервал неясный шум голосов, грозовой тучей всколыхнувший смрадный воздух. В переплетении сумрака шевельнулись неясные силуэты и одна из пленниц, встав под люком, принялась отчаянно звать капитана. Из захлебывавшегося крика трудно было что-то понять, разве что проникнуться важностью и срочностью вопроса. Через несколько минут люк распахнулся и пленницу вытянули из трюма.
Тварь начал было Шарет. Наткнулся на яростный взгляд Саады и осекся.
Она пытается выжить. Просто. Пытается. Выжить. Только не понимает, что выбрала путь проклятый Эфгом,
процедила ваарка.
Ты ее оправдываешь? недоуменно спросил стегардец.
Отчасти. Саада взглянула на Михаила. Он задумчиво потер лоб в попытке растормошить беглянки мысли. В голове пустота, в груди холод, и повсюду осколки льда, бывшие некогда чувствами. Каждый сам волен выбирать путь к спасению единственное право, которое у них не смогли отнять. Михаил кивнул, пусть пленнице повезет, и она обретет свободу.
Ей не повезло.
Ближе к вечеру, под пьяные крики, скрежет и хохот незнакомку сбросили вниз. Она, оставляя за собой пятна крови, отползла в дальний угол и там затихла крохотным растерзанным комком. На нее не смотрели, она пустота
Я к ней, зло бросила Сада, срываясь с места. Кто-то безлико выругался.
Сама виновата, пожал плечами Шарет.
Михаил промолчал мысли путались. Что осталось ему? Сочувствие? Ни черта, только голод.
Через несколько часов ваарка вернулась. Молча устроилась у борта и демонстративно закрыла глаза. Михаил справедливо решил, что ее лучше не трогать во избежание. Захочет расскажет, надумает придет
Следующей ночью она сама легла рядом с ним. Точно невесомый мотылек чмокнула в щеку и, доверчиво обняв за шею, заснула. Он чувствовал нежные прикосновения ее дыхания, мерный перестук сердца и теплоту тела. Лучик света среди бесконечности хетча. Он смел надеяться необъяснимо, иррационально, вопреки В попытках улыбнуться Михаил и уснул.
Потянулись однообразные дни. Извечная тьма и плеск воды. Шепот и стоны, стоны и шепот Отвратительная кормежка и заблеванные доски трюма. Пир безысходности и смерти. Труг сбросил десяток килограммов и был донельзя мрачен, а Шарет сломал челюсть обезумевшему пленнику, неустанно зовущему мать
Время замерло.
Удар!
Михаил вынырнул из омута полузабытья и прислушался. Вдоль левого борта волной прокатился глухой шорох. Слух резанул громкий скрежет, плеск
Отдали якорь, раздался в темноте шепот.
Все. Шарет подобрался. Прибыли.
Пленники притихли, напряженно прислушиваясь к шуму на верхней палубе. Сквозь стук сапог, редкие оклики команд пробился скрип подъемников. Нечто тяжелое дробным грохотом прокатилось по палубе. И еще раз
Почему медлят? прошептала Саада, Почему
У люка, ведущего в трюм, послышалась возня. Михаил с облегчением выдохнул скоро все решится. Неизвестность давила многотонной плитой, перебирая нервы когтистой лапой. Щерилась в коварной усмешке.
В трюм хлынул поток света.
Подходить по одному! раздалась команда.
В зеве люка показалась веревка с петлей на конце и заарканив первого заключенного, выдернула наверх. Вскрикнув, человек исчез за пеленой света Зрелище вызывало не самые приятные образы. Точно людей в награду за страдания отправляли туда, где их грехи и радости подсчитаны, оценены и внесены в приговор.
Почувствовав, как петля плотно стянула грудь, Михаил вцепился в веревку и вознесся, кляня себя за образность мышления. Хватит! Свет ослеплял, кружил в радужном хороводе Первыми, сквозь блики непрошенных слез, Михаил разглядел лучников. Смерть, воплощенная в гудении тетивы и росчерке стрел Стараясь не делать резких движений, он избавился от петли и присоединился к выстроенным вдоль борта заключенным. Глубоко вздохнул и покачнулся в резком приступе головокружения. Пьянящий морской бриз солеными брызгами овеял лицо. Солнце жарким языком осушило щеки, но ветер вновь и вновь осыпал их капельками свежести. Извечная борьба приятная до дрожи.