Всё верно Пойдёмте наверх! я прервался, когда с улицы на пару секунд донёсся оглушительный визг циркулярной пилы по металлу. Примем вас там, где чуть-чуть потише
Извините, Антон Михайлович Сами видите, что здесь творится! с выверенной, как и всегда на публике, улыбкой вступила в разговор Авелина. Принять, к несчастью, сможем только в наших покоях
Да где угодно, ваши благородия, лишь бы там Теневольский замолчал и даже глаза прикрыл, когда снаружи вновь раздался грохот. Лишь бы там потише было!
Пойдёмте! пригласил я, первым ступая на лестницу.
Вы к нам по делу? Какому? как примерная хозяйка дома, начала расспрашивать по пути Авелина.
О! Ничего срочного, ваше благородие! поднимаясь по ступеням с удивительной для его комплекции лёгкостью, ответил Теневольский.
Можно по имени-отчеству всё с той же идеальной улыбкой разрешила Авелина. Вот здесь будьте осторожнее!.. Хотите чаю, Антон Михайлович?
Буду очень благодарен, Авелина Павловна. На улице страшный холод поблагодарил Теневольский.
Холод и в самом деле был страшный. Ещё не полярный мороз, но все минус пятьдесят ночью имелись. По стройке повсюду расставили обогреватели, равно как и в нашем доме. Однако не уверен, насколько они спасали положение снаружи.
Когда мы зашли в покои, всё уже было готово к приёму гостя. На круглом столике стояли чашки, сахарница, чайник и даже вазочка с сушками и конфетами. А стоило закрыть дверь, как звуки снаружи будто отсекло, и наконец-то воцарилась благословенная тишина.
Боже! Какая благодать! с облегчением вздохнул Теневольский. И у вас так каждый день, ваши благородия?
Обычно городские не такие шумные, признался я. Но сейчас они увидели возможность нам насолить, вот и стараются, бедняги, как могут.
Похоже, не знают, что у вас шумоподавляющее плетение? хмыкнул Теневольский.
А я не собираюсь им сообщать, ответил я ему с усмешкой. Народ у нас смекалистый, могут и придумать, как в обход колдовства испортить нам жизнь.
Верно, Фёдор Андреевич, всё верно покивав, согласился Теневольский.
Прошу, присаживайтесь. Чай, сахар, сливки, сладкое! обвела столик рукой Авелина, первой усаживаясь на стул.
В мою жену в детстве настолько прочно вдолбили этикет, что ещё пару недель назад она не разрешала себе сесть, пока я, её муж и глава рода, стою. Каких сил мне стоило уговорить её вести себя более Разнузданно, пожалуй?
В общем, даже вспоминать не хочется. Меня-то когда-то учили, что это я не должен сидеть, пока женщина стоит. Однако это всё, конечно, лирика
Спасибо! поблагодарил гость, усаживаясь на стул.
Так давайте вернёмся к важному вопросу Кто вы, Антон Михайлович? прямо спросил я.
О! Прошу прощения! спохватился гость и, привстав, представился уже в третий раз. Теневольский Антон Михайлович. Занимаю пост главного редактора издательства «Ишимский вестник».
На миг он застыл в вежливом кивке головы, а я задумался
Интересно, стоит ли вынести Теневольским отремонтированное окно Или, может, просто спустить его с лестницы? Заодно и свежий ремонт уберегу
Однако я быстро взял себя в руки.
И кивнул в ответ, ответив подчёркнуто вежливо:
И всё-таки рады приветствовать вас, Антон Михайлович Да вы садитесь-садитесь
Спасибо, что согласились меня принять. Я без приглашения Да и не смог заранее вас предупредить!.. пожаловался Теневольский. Два раза направлял мальчишку с посланием, но тот оба раза не прорвался через стройку. И отдельное спасибо, что ещё не выкинули меня вон.
С этими словами он поднял взгляд на меня. И я понял, что не ошибся. Непростой человек этот главный редактор «Ишимского вестника», ох непростой Как минимум, действительно очень умный.
У нас возникли некоторые разногласия продолжил он.
Это вы мягко сказали! усмехнулся я, придвигая к Теневольскому чайные наборы.
Да, пожалуй, я слегка приуменьшаю не стал спорить мой гость, взявшись сам наливать себе чай. Однако смею надеяться, что после разговора вы смените гнев на милость, ваши благородия Хотя, увы, я всё-таки виноват перед вами. Как главный редактор я несу ответственность за то, что выпускает наше издательство. И пусть та заметка стала неожиданностью и для меня, но это не снимает с меня вины.
Посмотрев ему в глаза, я не нашёл в них ни капли лжи.
И поверил. И в то, что он действительно не знал, что в заметке будет написано. И в то, что собирался решить вопрос вероятно, даже нашёл какое-то приемлемое решение.
Вот только моя чуйка всё не унималась. Я ощущал смутную тревогу. И никак не мог определить причину.
И что же вы предлагаете? явно на тон холоднее, чем в начале знакомства, уточнила Авелина.
О!.. Я бы, наверно, предложил выпустить извинения и опровержения. Только, боюсь, спустя столько времени они уже не нужны искренне вздохнул Теневольский. Да и не читает их никто Так, разве что один из десяти человек.
А что вам помешало сразу их выпустить? уточнил я.
Вы удивитесь, Фёдор Андреевич, но меня провели собственные сотрудники расстроенно вздохнул Теневольский. А точнее, некоторые из них Но давайте я лучше расскажу по порядку, как дело было.
Конечно я кивнул.
В тот день на главном развороте издания и вправду должна была выйти заметка про вас. Однако текст, который я согласовал при сдаче выпуска в публикацию, сильно отличался от того, что оказался на главной полосе