Тьма. Том 6
Пролог
Лично я помогала не так уж много, ваше величество заметила Мария Михайловна таким официальным тоном, что я как-то сразу понял: почтительность она, может, и изобразит, но исключительно чтобы не злить Рюриковича.
Видимо, плевать эта упрямая женщина хотела на царские награды.
Да и на самого царя. Слишком уж была обижена на власть за младшего брата, из-за идеальной структуры ставшего тёмным.
Даже обращение «ваше величество» Малая выговорила подчёркнуто правильно. Именно так, будто прямо сейчас обучала кого-то из студиозусов этикету.
И тем удивительнее оказалось то, что царь всё молниеносно заметил, но даже бровью не повёл. Только улыбнулся в бороду, а затем, чуть наклонившись вперёд, уставился в раскосые глаза Марии Михайловны.
Как, бывает, хочется всех облагодетельствовать Да, Малая? негромко спросил он. Вот есть у тебя сила, могущество, власть, деньги А значит, ты можешь помочь десяткам тысяч несчастных. Спасти их от страданий, накормить, дать крышу над головой
И что же в этом плохого, государь? старательно глядя мимо царя, вежливым тоном спросила проректор.
А что в этом хорошего-то? удивился Рюрикович, хлопнув ладонью по столу. В мире нет ни одного человека, который осчастливил бы всех нуждающихся! За всю нашу историю был только один, кто мог это сделать. Однако даже он раздачу рыбы и вина устраивал единоразово. Ибо не ценят люди то, что им за красивые глаза, просто так досталось. За первую помощь они благодарят, за вторую кивают, а на третьей уже придираются, что помощь не та Ну а если перестанешь помогать, не только обидятся, но и страшно рассердятся.
И что, пусть умирают? Пусть страдают? сдвинула брови Малая, но тут же, одёрнув себя, сменила выражение лица на более нейтральное.
А царь откинулся на спинку стула и, замолчав на несколько секунд, вгляделся ей в лицо.
Вот не поверишь, Маша, но да, пусть! наконец, продолжил он, перейдя на «ты». С самого рождения, каждый день жизни, человек доказывает право быть человеком. Жаль, большинство не хочет ничего доказывать. Оно хочет, чтобы ему всё готовенькое в рот положили. И еду, и богатство, и уважение, и даже власть. Признаться честно, мне грустно оттого, что люди даже верить стали простенько.
Простенько, ваше величество? удивился Константин, явно пытаясь замять этот странный разговор с Малой и отвлечь внимание на себя.
Ага! Простенько и упрощённо! с усмешкой кивнул царь. Люди вообще к этому склонны: всё и вся упрощать. Им выдашь сложное, почти всеобъемлющее учение, а они тут же его упрощают до уровня «тут нельзя, а тут льзя». Не думают, не размышляют Зачем? Бог ведь это старичок на облачке, а не первопричина всего. Заповеди? Да просто правила поведения, которые иногда, если очень надо, можно нарушать. Как правила дорожного движения. Ну а человек это, конечно же, звучит гордо. И чаще всего последнее кричат те, кто и близко до «человека» не дотягивает
На этих словах он вздохнул и, сложив ладони домиком, переплёл массивные пальцы.
Ну помогу я сотням тысяч, а скольким не помогу? после короткой паузы спросил царь, тяжело глянув на Марию Михайловну. И те, кто не получит помощь, возненавидят меня. Однако и те, кто помощь получит закончат тем же.
Это почему? с тщательно завуалированным, но всё же недоверием уточнила Малая.
Да потому что помогу я один раз, а нуждаются они по жизни, усмехнулся Рюрикович. Их нужда это следствие образа жизни, который они выбирают день за днём.
Даже у калек и увечных, ваше величество? не удержался я от вопроса, хотя голова была занята мыслями о предстоящем вынужденном браке, а не о вселенской справедливости.
Ну а почему нет, Седов? переведя на меня взгляд, удивился царь.
Даже те, кто служил и получил увечье на войне, государь? спросил я.
В царское войско идут не только потому, что долг велит. Сколько в служении Отечеству долга, а сколько личной выгоды? царь покачал своей роскошной рыжей бородой. Бывает, вои не могут больше в мирной жизни устроиться, вот и идут служить сызнова. А сколько рвётся туда, чтобы себе упростить жизнь? Там ведь, на войне, всё очевидно: тут свои, а там чужие. Своих защищай, а чужих убивай. И те, кто долго служит, нередко уже не могут иначе. А срочники Давай-ка честно признайся: ты сам-то, Седов, служить хотел? Или пошёл, потому что призвали? И чего в твоей службе больше было?
Перед тем, как ответить, я задумался всего на пару мгновений:
Долги я привык
отдавать, ваше величество.
А если бы выбор был? Тебе ведь сейчас пришла в голову мысль, что мог бы и в пандидактион поступить, а тогда бы и отсрочка была? А если бы степень учёную взял, то и освобождение, да? царь усмехнулся, глядя мне в глаза, и, кажется, ответа на вопрос не требовалось. Видишь, ты пошёл, потому что положено. Так надо, иными словами!
Он поднял палец к потолку, а затем, покачав головой, снова улыбнулся:
Тебе сказали, что надо, ты и пошёл. Не сказали бы, и не пошёл бы. И таких ведь большинство, Седов. И это ваш выбор. Понимаешь? Если бы мог поступить в пандидактион, то поступил бы. Ты просто не мог. Ты, конечно, молодец, что от службы не бегал, как многие делают Однако на этом твоё деятельное участие в своей судьбе и закончилось. Получил бы увечье получил бы от государства пенсио. Может, отличись ты посерьёзнее, ещё и направление бы к лекарям было. Тогда бы не было пенсио, зато любое увечье бы исправили. Однако идти служить это твой выбор. И последствия, Седов, тоже твои.