Зато на неделе я улучил момент, чтоб созвониться с бывшим десятником. Степан Порфирьевич всё ещё был в Ишиме, ожидая, когда сюда доставят его протезы. Разговор вышел тяжёлый, хоть и важный. Я уговаривал его войти в мою дружину заместителем головы. Если характерами, конечно, с Давидом сойдутся. Договорились встретиться, когда Степан Порфирьевич перезвонит. Однако старый вояка пока молчал.
В общем, после насыщенного ноября и беспокойного декабря скука смертная! Затишье, как оно есть. Даже обратно в училище захотелось, там всегда было, кому мне нервы попортить.
И стоило всерьёз начать тяготиться затишьем, как, наблюдая за архитектором, я увидел гостя
Он ещё был далеко: тяжело переваливаясь, пробирался через завалы на Посадской площади. Однако я почти сразу понял, что этот человек идёт к нам. Чуйка, чтоб её Никогда не знаешь, на что и когда сработает.
Говорить, что к нам гость, я жене не стал, чтобы избежать раньше времени вопросов в духе: «Откуда знаешь, что он к нам?». А сам морально приготовился к разговору, который, возможно, будет не слишком приятным.
Я даже мог бы объяснить, откуда взялась такая уверенность Во-первых, идущий к нам гость пребывал уже в годах. Он не был двусердым, поэтому возраст я определил легко: около шестидесяти. Телосложение у мужчины было тучное, но не рыхлое. Явно сидячий образ жизни и нездоровое питание. При этом мужчина явно старался себя совсем уж не запускать. Вон, даже через кучу щебня смог как-то перелезть, не потеряв ни лица, ни шляпы
Гость упорно шёл к особняку, перебираясь через груды битой плитки, обходя отвалы песка и залежи старого асфальта. И к такому паркуру он был, по-видимому, привычен. На его лице не было ни капли раздражения или растерянности из-за царившего вокруг бардака. Да и двигался он довольно ловко, как будто ему не впервой гулять по стройплощадкам.
Что-то в нём было от местных осведомителей, но те обычно наглые, напористые Здесь же ощущалась какая-то выдержанная интеллигентность, которую не разъела ржа грубости или хамства. В общем, это был непростой человек.
И разговор с ним, похоже, будет непростым.
Пойдём Это, кажется, к нам гость сказал я жене, кивнув на толстяка, уже добравшегося до наших ворот и о чём-то говорившего с охраной.
Да Ты его знаешь? задумчиво нахмурила бровки Авелина.
Ещё нет. Но скоро узнаю! бодро ответил я, вытаскивая из платяной комнаты пальто, жене и себе.
А почему ты так уверен, что он к нам, а не к кому-то из «ирбисов»? кажется, уже из чистого упрямства спросила жена. Может, чей-то отец Ребята ведь теперь здесь живут.
Считай меня предсказателем! я подмигнул.
И кивнул на окно у двери, где было видно, как один из охранников спешит от ворот к особняку.
И где мы его примем? с сомнением закусила губу Авелина. Разве что у нас в покоях
Я задёрну штору у вашей кровати и приготовлю чай, пообещал Стручок, энергично вставая с глубоко просиженного дивана.
Ты не обязан! с благодарностью, но всё же напомнил я.
Мне несложно, ваше благородие! развёл мускулистыми руками боец.
Ну если несложно не стал я отказываться от помощи.
«Ирбисы», быстро прижившиеся в особняке, то и дело пытались брать на себя работу слуг. И каждый раз я заставлял их подумать дважды. Это не дело охраны чай для нас и гостей заваривать. Тем более, мы уже подали заявку в службу подбора прислуги. Но, к сожалению, пока ещё не получили внятных предложений.
Праздники же!
Так что я не забывал напоминать «ирбисам», что они охрана, а не горничные. А заодно и себе не разрешал об этом забывать. Иначе можно очень быстро превратить собственный род в цирковую труппу. И не стоит тогда рассчитывать на светлое будущее.
Мы с Авелиной вышли из дому ровно в тот миг, когда охранник поставил
ногу на крыльцо, побитое жизнью и недавним штурмом.
Ваши благородия! Там сударь хочет с вами пообщаться! обратился к нам парень.
Спасибо. Мы сейчас подойдём, кивнул я.
Пройдя к воротам, я и Авелина остановились, ожидая, когда гость представится. В этот момент на площади начались работы: как ждали, когда мы выйдем
И сразу стало не до разговоров. Когда совсем рядом, практически над ухом, долбят, пилят, варят, грохочут и оглушительно ругаются матом, очень сложно вести светские беседы.
Гость, к его чести сказать, всё-таки попытался. Даже представился:
Здра. Меня. Ут ТеОнИч.
Ничего не слышно! прокричал я в ответ. Проходите в дом!
Естественно, он меня тоже не особо услышал. Зато, благодаря микрофону на воротнике, услышала охрана. Ребята раскрыли калитку и знаками смогли объяснить гостю, что делать.
Пока мы с ним и Авелиной шли к дому, зашумело и на землях особняка. И теперь на улице стоял грохот, вой и визг, каких и в бою с отродьями-то не бывает. Там до человека в метре от себя, бывает, ещё удаётся доораться. А тут Да чего уж там, даже внизу в доме шумело так, что разговор слышно было через раз.
Так кто вы? переспросил я, когда мы скидывали одежду. Простите, не расслышал вашего имени.
Меня зовут Теневольский Антон Михайлович, во второй раз представился гость. Полагаю, я имею честь разговаривать с Фёдором Андреевичем Седовым-Покровским и его женой, Авелиной Павловной?