Сторожевые огни на стенах Кремля несли свою неусыпную вахту. Пламя факелов и светильников, закрепленных в специальных держателях вдоль стен и башен, освещало каждый уголок, не позволяя остаться незамеченным ни одному незваному гостю. Их отблески, пляшущие на зубчатых стенах, создавали иллюзию, будто сама крепость неусыпно следит за окрестностями.
От кремлевских стен эхом отражалось мерное постукивание сторожей, проверяющих запоры и засовы каждые три четверти часа.
В воздухе витал особый ночной аромат смесь дымка от печей, конского навоза и свежевыпавшего снега. Вдалеке, в слободах, догорали последние костры ремесленников, озаряя снежное покрывало багровыми отблесками. Колокольни и храмы, увенчанные золотыми куполами, отбрасывали длинные черные тени на припорошенные снегом улицы.
По тихим улочкам, вымощенным деревянными плахами, скользили тени ночных дозорных. Скрип их шагов нарушал ночную тишину, изредка смешиваясь с конским ржанием и перекличкой стражи.
В окнах теремов и изб, где-то украшенных новомодными свинцовыми стеклами, а где-то по старинке затянутыми бычьими пузырями, мерцал теплый свет лучин и восковых свечей, создавая уют в ночной темноте.
В княжеских и боярских теремах, за тяжелыми дубовыми дверьми, продолжались ночные бдения. Там, в свете восковых свечей, горящих в дорогих подсвечниках, велись важные разговоры о государственных делах, в то время как весь город погружался в мирный сон.
От этих величественных хором вела древняя улица Знаменка, превращавшаяся в ночной тиши в загадочный коридор у самых стен Кремля. Здесь, где днем кипела торговля и сновали купцы с товарами из дальних земель, сейчас царила умиротворенная тишина.
В окнах стоящих здесь богатых хором пробивался теплый свет лучин. Оттуда доносились приглушенные голоса слуг. Над входом в один из теремов виднелся древний флюгер знак того, что здесь живет именитый боярин.
Неподалеку, у перекрестка, возвышался старый деревянный крест. При свете факелов ночных дозорных его резные узоры отбрасывали на снег причудливые тени.
Здесь, на Знаменке, близ кремлевских стен, возвышался внушительный терем князя Телепнева-Оболенского. Его бревенчатые стены, украшенные искусной резьбой, выделялись среди соседних построек. Над входом красовалась искусно выполненная резьба с традиционными княжескими узорами, среди которых выделялся родовой знак Телепневых-Оболенских.
Терем, построенный в несколько ярусов, украшали резные галереи. Из верхних окон открывался великолепный вид на кремлевские башни. На коньке крыши виднелся деревянный знак в виде креста. По периметру терема тянулся крытый переход, соединяющий основные постройки. Снаружи стены украшали резные наличники с растительным орнаментом, который с приходом весны взрывался разноцветьем дикого плюща и вьюнка. Над входом в хозяйскую избу красовался узорчатый фронтон.
В сумраке ночи тени стражников скользили вдоль стен терема. У массивных ворот, подпирая древками копья, стояли дозорные. На верхних галереях, где ветер играл полотнами сигнальных колоколов, несли вахту другие воины. Их взгляды впивались в темноту и охватывали все подступы к терему, готовые заметить любую опасность.
Но как бы внимательно ни вглядывались они в сумрак зимней ночи, им даже не приходило в голову, что за ними сейчас тоже пристально наблюдают: десятки глаз осведомителей Михаила Глинского неотрывно следили за домом фаворита великой княгини из соседних домов!
За мутной завесой бычьего пузыря притаились дозорные, внимательно изучающие каждый уголок боярского подворья Телепнева-Оболенского через хитроумные щели, прорезанные в стенах. Эти простые, но весьма действенные способы слежения, похожие на узкие вертикальные отверстия, позволяли наблюдать за происходящим, не привлекая внимания.
В тесной клети, где топилась печь, сидел первый наблюдатель. Его зоркие глаза внимательно следили за каждым движением во дворе боярского терема через щели, искусно замаскированные между бревнами стены. Некоторые отверстия были прорезаны под углом, что помогало охватить взглядом большую часть территории, а ночью факелы снаружи позволяли различать
силуэты даже в сумерках.
Каждые два-три часа, когда мороз начинал пробирать до костей даже сквозь теплую одежду, на смену приходил новый дозорный. Они умело маскировались под нищих и проскальзывали в укрытие, пряча под лохмотьями меховые штаны и теплые шапки.
Наблюдатели использовали сложную систему сигналов, чтобы передавать друг другу информацию. Днем они подавали сигналы, скрываясь от посторонних глаз: один взмах рукавом означал прибытие гостя, два отъезд, а скрещенные руки сигнализировали о чем-то важном. Ночью в дело вступали фонари небольшие огни, которые зажигались в определенном порядке и позволяли обмениваться сообщениями между постами.
В соседнем теремке, откуда открывался вид на главный вход, дежурил старший дозорный. Его зоркий глаз, вооруженный несколькими наблюдательными щелями на разной высоте, примечал каждую мелочь: кто входил в боярские палаты, сколько времени гости задерживались внутри, какие повозки подъезжали к воротам.