Будишь во мне зверя лютого? неожиданно смягчился Шуйский и в голосе, и во взгляде жена всегда забавляла его своей непосредственностью и смелостью, этим и обезоруживала. Нрав мой тихий растеребить силишься?
Скажи сие поросенку! рассмеялась она неприлично громко и глазами показала на пустую чарку. Ну же!
Мастерица ты, однако, в торгах да спорах! Хитра ты, матушка, хитра, как лисица.
Василий Васильевич вытер жирные пальцы о полотенце, взял кувшин и налил наливку в заветный сосуд.
А теперь не томи, Авдотья Никитична, сказывай, как все прошло. Все ли сказала, о чем заведомо условились? Не упустила ли чего?
Княгиня с удовольствием пригубила из чарки, затем посмотрела на мужа серьезным взглядом:
Все, о чем уговорились слово в слово. О неудовольствии бояр, об их кознях на великую княгиню, о том, как они шушукаются за спиной ее, злословят о роде ее низком и помышляют о возвращении порядков прежних. И о холопе сем, якобы с его слов все слышали
Князь Шуйский кивнул, не выражая никаких эмоций. Лицо его оставалось непроницаемым, только глаза искрились ненавистью вперемешку с любопытством.
Знать, не поверила тебе литовка, коли отпустила запросто, и голос его прозвучал как приговор.
Авдотья вздрогнула от этих слов, холодок пробежал по ее спине.
А ты на что уповал, скажи на милость? она поставила чарку на стол и впилась в князя подозрительным взглядом.
Внезапно, как гром среди ясного неба, ее пронзила ужасная догадка. Неужели князь, чье расположение она считала незыблемым, был готов пожертвовать ею и отправить в сырую, мрачную темницу? За то, что она, ведомая наивной верой в общность их целей, осмелилась озвучить вслух, прямо в глаза надменной Елене Глинской, тщательно скрываемые намерения и соображения московского боярства? Подставить под удар, столкнуть в пропасть, в которую она шагнула, полагаясь на его могущественную поддержку! Неужели он смог бы наблюдать за этим с холодным расчетом, позволяя ей, словно пешке, продвинуться вперед, чтобы в нужный момент пожертвовать ею ради своих интересов?
Уймись, бога ради, отмахнулся Василий Шуйский, прочитав все эти вопросы в глазах своей супруги. Да уж не в кандалах чаял тебя узреть. А ты мнишь, литовка не раскусила твоей хитрости?
Моей хитрости? закипела княгиня от внезапной охватившей ее ярости. Сие твоя, а не моя затея, я ж только подчинилась! А подчинилась, ибо давно заодно с тобой уверовала в истину: не место ей на престоле нашего великокняжества! Мы, Шуйские, воистину вправе восседать на нем! Мы, Рюриковичи, должны державой править!
Василий Васильевич снова махнул на жену рукой, чтобы та прекратила истерить.
Чую, замыслила литовка что-то супротив нас, сказал он. Чую, испытанье учинит гонцов своих пошлет, как пить дать. Вельми строго проверит все и вся, как псина цепная след кровавый рыщет. Нам бы успеть дотоле Григорий! от его громогласного зова дворового Авдотья снова вздрогнула.
В трапезную вошел тот самый крепкий старик, что встречал княгиню:
Звал, господин?
А то ты не слыхал! съехидничала Авдотья, все еще оглушенная криком мужа.
Вели Федьке-дружиннику к сараю ступать немедля, скажи, время настало.
Григорий кивнул и тут же исчез из виду.
О чем ты, Василий Васильевич? спросила княгиня,
чувствуя, как сердце ее сжимается от страха.
Пошли со мной! Следы заметать пора
Какие следы? Она хорошо его знала: князь никогда не говорил и не действовал необдуманно, а всегда тщательно взвешивал каждое свое решение. Но сейчас в его голосе звучала какая-то странная отстраненность, словно он обращался не к ней, а к кому-то другому. В памяти одна за другой, как вспышки молнии, всплывали обрывки разговоров, недомолвки и уклончивые взгляды, которые раньше списывала на усталость. Теперь они показались ей зловещими предзнаменованиями.
Авдотья ощутила себя на краю пропасти, когда малейший неосторожный шаг мог ввергнуть ее в бездну неизвестности, уготованную собственным мужем.
За мной ступай, говорю!
Глава 14
Они шли молча, их шаги глухо отдавались в морозном воздухе. Вокруг расстилался княжеский двор, застывший в ожидании. Слуги, почуяв недоброе, разбежались по своим углам, стараясь не попадаться на глаза господину. Лишь несколько дружинников с алебардами неподвижно стояли у сарая, к которому направлялись князь и княгиня Шуйские.
Дверь сарая скрипнула, будто жалуясь на свою участь. Внутри холодно и смрадно. В дальнем углу, связанный по рукам и ногам, сидел холоп, продрогший до того, что зуб на зуб не попадал. С разбитым в кровь лицом и в изодранной одежде, он смотрел на вошедших с немым отчаянием в глазах. Огромного роста дружинник из числа личных телохранителей Шуйских схватил холопа за шиворот и, как мешок, бросил к ногам вошедших.
Ты умыкнул серебро столовое? голос князя прозвучал резко и холодно, как удар клинка.
Крепостной жалобно заскулил, отрицательно замотал головой и, прижимаясь лбом к сапогам князя, зарыдал, умоляя о прощении.