Елена, погруженная в глубокие раздумья, ощущала себя как сосуд, исполнивший свое предназначение. Она словно растворилась в тени своего сына, став лишь фоном для его величия. В душе, где еще недавно расцветали надежды и мечты, теперь царила безмолвная пустота. Она подарила Руси Иоанна, а что Русь подарит ей взамен? Признание? Уважение? Или бремя ответственности, которое вскоре ляжет на ее хрупкие плечи?
В безмолвной ночной тишине, когда Кремль спал глубоким сном, великая княгиня, склонившись над колыбелью своего первенца, смотрела на него с неизъяснимой грустью. Маленький княжич Иоанн дышал ровно и спокойно, не ведая о той бездонной пропасти, что лежала между ним и его отцом, великим князем. Любовь Василия к наследнику была подобна тусклому пламени свечи, едва мерцающему в ночной мгле.
Ее сердце, полное материнской любви, трепетало при взгляде на ребенка, в котором она видела черты не своего венчанного супруга, а того, кто по-настоящему владел ее сердцем верного князя Телепнева-Оболенского. Она знала то, что скрывалось от других: хотя великий князь Василий и считался отцом ребенка, природа не наградила его даром продолжения рода. В своих молитвах она шептала не только о защите своего малыша, но и о сохранении великой тайны, которая могла бы разрушить не только ее жизнь, но и судьбу всего Московского княжества. Елена помнила печальную участь первой супруги великого князя: несчастную Соломонию Сабурову насильно постригли в монахини и заточили в дальний монастырь, чтобы навсегда скрыть правду от Василия III, который не догадывался о своем недуге.
При мысли о разоблачении великую княгиню охватывал страх, и ее сердце переполнялось тревогой за сына и любовью к его настоящему отцу.
В последнее воскресенье октября 1532 года Елена Глинская подарила великому князю еще одного сына Юрия. Несказанную радость Василия III омрачило не столько известие о том, что ребенок родился глухонемым, сколько глаза младенца небесного цвета, каким не обладал ни он, ни его супруга. Бурю предотвратила придворная повивальная
бабка: она убедила государя, что многие дети рождаются с другим цветом глаз, но со временем он меняется. Василий взглянул на жену исподлобья, но Елена любовалась младенцем и делала вид, что не замечает обращенного на нее взгляда.
В тот же день опала обрушилась на князя Телепнева-Оболенского. Героя, защищавшего тульские земли от крымских татар, внезапно арестовали и отправили в Москву под стражей. Никто не знал, что послужило причиной столь внезапного гнева государя, но шепот пополз по стенам Кремля, связывая опалу молодого князя с рождением младенца Юрия.
Гнев Василия III смягчился, когда небесная лазурь в глазах его второго сына померкла, уступив место более привычному грозовому оттенку. Весной Телепнев-Оболенский получил прощение государя и был отправлен на службу в Каширу вторым воеводой подальше от двора.
В начале ноября 1533 года во время охоты на медведя случилось несчастье.
Осеннее солнце едва пробивалось сквозь плотную завесу свинцовых туч. В лесах под Волоколамском стоял пронзительный холод, пробирающий до костей, предвестник скорой и суровой зимы.
Великий князь Василий, вырвавшись из окружения своей свиты, азартно преследовал добычу, не подозревая, что роковая стрела судьбы уже нацелена не в зверя, а в него самого.
Медведь, потревоженный гамом облавы, пытался спастись бегством. Но, раненный стрелой, выпущенной Василием, разъяренный зверь, как воплощение необузданной стихии, набросился на князя. Короткая, яростная схватка и Василий, сраженный, рухнул на землю. Он отчаянно закричал вслед убегающему медведю, напуганному приближением людей. Кровь, алая и горячая, пропитала холодную землю.
Рана казалась пустяковой, всего лишь небольшой царапиной, но не заживала, а наоборот, ширилась, чернела, отравляя кровь ядом заражения. Княжеские лекари, обычно уверенные и высокомерные, сейчас оказались беспомощными; их лица выражали страх и растерянность. Они бормотали что-то о «злом роке» и «неизбежной судьбе», всеми силами стараясь переложить ответственность за случившееся на высшие силы.
В палате стояла гнетущая тишина, которую изредка нарушали глубокие вздохи великого князя и едва слышные молитвы его приближенных. В глазах Василия, еще недавно полных жизни и властной силы, теперь читались испуг и обреченность. Он, правитель огромной державы, оказался пленником собственного тела, не в силах противостоять неумолимой болезни. Государь всея Руси чувствовал, как жизнь, словно песок, утекает сквозь пальцы, оставляя после себя горечь нереализованных планов и страх перед небытием. В эти предсмертные дни он впервые осознал всю хрупкость человеческого существования, тщетность власти и величие неизбежного.
Елена Глинская нередко навещала великого князя вместе с детьми. Сердце ее сжималось от боли и сострадания к мучениям мужа. Однажды, чтобы порадовать его и отвлечь хотя бы на короткое время от мрачных мыслей, она принесла лакомое угощение, приготовленное ею самой: перепелиные яйца, фаршированные измельченным лососем.
Здоровье государя стремительно ухудшалось. Его перевезли в подмосковное Воробьево, где он, понимая, что смерть близка, составил духовную в присутствии митрополита Даниила. Великий князь просил бояр признать трехлетнего Иоанна наследником.