Эй ты, взмахнув сковородником, скомандовала ему молодка в расстегнутом на груди платье. Брось наган! Хуже будет!
Румянцев втянул голову в плечи.
Уже протянулись к Александру натруженные, в прожилках руки, и несдобровать бы ему, да вовремя, вызвав на свой пост напарника, подоспел на помощь суровый вахтер с «макаронки».
Осади, народ! покрикивал он, проталкиваясь к Румянцеву через плотное людское кольцо. Сдай назад, говорю! Ишь, налетели
Старика видели каждый день на посту у фабрики и потому уважали. Мало-помалу женщины расступились и примолкли, но настороженного взгляда с Румянцева все равно не спускали. Вахтер наклонился над милиционером и покачал головой.
Надоть же, как получилось
Открылась дверь и вошел капитан Струнин. Лицо его было мрачно. Давний шрам, идущий от скулы до подбородка, сильнее обычного выделялся на побледневшей коже.
Струнин присел на краешек стола и с минуту о чем-то сосредоточенно размышлял. Потом спросил:
Понемногу киснем?
Чему же в ладоши хлопать? До слез обидно, уныло ответил лейтенант.
Ну и зря, бросил Струнин. Пора тебе к нашей доле привыкать. Бывает, предполагаешь одно, а выходит совсем другое.
Алексей вздохнул, разводя руками.
Да уж больно все глупо получилось. Как говорил руководитель нашего институтского драмкружка, «накладка-с, граждане. Не из той пьесы декорации притащили».
Струнин усмехнулся.
Ты потому, видимо, и на артистке женился, что не можешь свою художественную самодеятельность забыть?
Радомский малость опешил, раздумывая, стоит ли обижаться на такое заявление начальства, как Струнин без всякого перехода спросил:
Шариков опознал убитого?
Так точно. Заверяет, что тот самый, но к Шарикову он приходил в гражданской одежде.
Что нашли при обыске трупа?
Документы на имя Мылова Виктора Степановича, работника Казанской милиции, наган, финку, три железные ампулы и тридцать тысяч рублей денег. С копейками.
Казань запросили? поинтересовался капитан.
Так точно. В Казанской милиции такой не служит и не служил. Подтвердили категорично. Оружия за таким номером за ними тоже не числится.
Струнин резко встал, одернул гимнастерку и прошелся по кабинету. Лейтенант машинально забарабанил пальцами по сукну стола, но вовремя себя одернул и снова стал вглядываться в фотокарточку на милицейском удостоверении Мылова.
Ну ладно, Алеша. Начнем с того, что имеем, после паузы сказал Струнин. Размножьте этот снимок и предъявите всюду, где «милиционер» мог побывать в городе. Транспорт, кинотеатры, отделения связи и так далее Обязательно обойдите столовые и рынок: должен же он где-то питаться. Может, его кто-нибудь узнает.
Понял, товарищ капитан, кивнул Радомский. Будем искать.
Второе, надо еще раз тщательно обследовать все его белье и форму. Займись этим сам.
Начальник управления НКВД созвонился с командующим ВВС округа, и полковник обещал помочь в быстрой доставке Сытина в город. На обратном пути после выполнения задания транспортный самолет ВВС приземлился неподалеку от мест, где пребывал Сытин.
Когда Сытина привезли на закрытый военный аэродром, он занервничал. Это ничего хорошего не предвещало. В лагере было тяжело, но Сытин был жив и твердо верил, что Красная Армия вот-вот
капитулирует.
Однако сам факт присланного за ним самолета поколебал эту уверенность, и мысли его закрутились, перескакивая с одного на другое. В тридцать шестом на следствии Сытин сумел вывернуться и все свалить на Пилюгина, которому и так была обеспечена высшая мера. Молоденький неопытный следователь не уловил некоторых тонкостей дела, и Сытин отделался десятью годами.
Почему о нем снова вспомнили, да еще в такое время, когда у них и без того забот хватает? Ниточек к нему нет. Правда, оставался еще этот кретин Шариков, но он трус и скорее повесится, нежели пойдет доносить на себя самого.
Смутная тревога все еще не проходила, и от беспокойства нудно зачесалась спина. Сытин заерзал на ящике, и конвоир брезгливо покосился на него.
Когда Сытина ввели в кабинет, Струнин слушал сводку Совинформбюро и жестом указал заключенному на стул. Сытин послушно уселся и начал украдкой разглядывать чекиста.
«Капитан госбезопасности чин большой. Равен подполковнику в армии, думал он. И шрам через всю скулу тоже кое о чем говорит. Мужик, видимо, бывалый и дошлый. С ним надо быть осторожнее. Главное тянуть время и ничего на себя не брать. Только бы немцы Москву взяли, а там поглядим. Может, придет время, я этого орденоносца собственноручно расстреляю». Эта мысль придала ему смелости, и он, деловито кивнув на репродуктор, по-свойски произнес:
Плохи дела, но мы им еще покажем. До Берлина будут драпать.
Струнин встал, выключил радио и сказал:
Вот что, Сытин, мне некогда с вами долго разговаривать, поэтому давайте условимся на берегу. Вы берете бумагу и подробно, как только сумеете, описываете все: когда вы начали работать на немецкую разведку, кем были завербованы и где. Связи, тайники и адреса ваших людей.
Ну и фантазия у вас, гражданин капитан, разыгрывая искреннее удивление, хихикнул Сытин. Какая еще разведка?!