Слуги поспешили поставить перед вновь прибывшими кружки с пивом.
По наущению Малловенда вожди произнесли тост за здоровье друг друга и выпили; пожелали победы своим воинам и смерти Германику и его солдатам и снова выпили; попросили богов оказать им поддержку, как это было в предыдущие годы с бурями и проливным дождем, и снова выпили; вспомнили славных воинов, павших в битве с римлянами, и опрокинули четвертую чашу.
Сделав это, Малловенд громко рыгнул и хлопнул ладонью по столу. Борода Донара, я рад тебя видеть, Арминий. Тебя тоже, сказал он Хорсе.
Вы оба, должно быть, проголодались. Я знаю, что проголодались. Кто-нибудь еще голоден? Ухмыляясь громким возгласам согласия, Малловенд огляделся в поисках слуги. Принести еды! Один из этих поросят должен быть уже готов!
Арминий заметил, что Хорса уже был погружен в беседу с вождем слева от него, человеком с мертвенно-бледным лицом, возглавлявшим часть племени узипетов. Арминию не нравился Герульф. Он всегда был первым, кто выступал против мнения Арминия и первым предлагал альтернативные планы, часто сопряженные со значительным риском для всех участников.
Казалось, он никогда не понимал видения Арминия: навсегда положить конец влиянию Рима на племенные земли посредством второго крупного военного поражения.
путешествие?
Взгляд Арминия вернулся к Малловенду. А?
Как прошло ваше путешествие?
Как и следовало ожидать. Долго и утомительно.
Ты не услышал меня в первый раз. Уже взбесился?
Конечно, нет.
Хорошо. Я думал, ты размякнешь. Малловенд снова наполнил кубок Арминия Выпей.
Арминий сделал вид, что делает большой глоток, но едва лишь пригубил напиток. Это было прекрасное пиво, крепкое и с землистым привкусом, но утолять жажду так рано было бы неразумно. Прежде чем начнется разговор, будет еда, еще выпивка и пение. Он не сможет сказать свое слово в течение нескольких часов, а на карту было поставлено слишком много, чтобы рисковать быть пьяным, когда придет время.
Жрецы предсказывают, что эта зима будет самой суровой за многие годы, сказал Малловенд. Он ударил Арминия по спине, расплескав пиво.
Может быть, тебе придется остаться ненадолго!
«Боги, надеюсь, что нет» подумал Арминий. Каким бы трудным ни было путешествие, это был месяц, который
будут скрыты затухающим светом и снегом, Тулл прошаркал вперед еще три шага, затем четыре, пять, шесть.
Убирайся отсюда! закричал часовой на плохой латыни.
Боги, это был Дегмар, подумал Тулл, взмахивая обеими руками посохом и метнувшись вперед со всей своей скоростью. Дегмар поднял свое копье слишком медленно, чтобы предотвратить удар посоха Тулла ему поперек горла. Наконечник пронесся мимо левого уха Тулла с противным свистом воздуха, а затем Дегмар был прижат спиной к стене, изо всех сил пытаясь дышать. С дикими глазами, потрясенный, увидев Тулла, он боролся как сумасшедший, вскоре бросив копье, чтобы бороться с посохом. Тулл напирал с мрачным намерением, понимая, что у него есть только один шанс. Если Дегмар вырвется на свободу, он поднимет тревогу.
Даже если Тулл преуспеет, время имеет решающее значение. Германик уже мог быть мертв. Я думал, ты лучше этого, Дегмар, прошипел он. Убить человека, пока он покупает вино?
Губы Дегмара скривились, а его багровый язык высунулся чуть дальше, но он не мог ответить.
«Кто я такой, чтобы сыпать оскорблениями?» удивился Тулл. Мы напали на его деревню на рассвете, наутро после большого пира. У его людей, особенно у женщин и детей, не было шансов. Не в силах больше смотреть на Дегмара, но вынужденный продолжать то, что он делал, Тулл нашел скрытый резерв сил. Он толкнул сильнее, и через несколько ударов сердца глаза воина остекленели, а затем закатились вверх. Все его тело обмякло.
Какими бы злыми ни были намерения Дегмара, Тулл не хотел убивать воина. Обеспокоенный тем, что он это сделал, Тулл легко осмотрел его. Он почувствовал странное облегчение, когда указательный палец на ушибленной шее Дегмара показал сильный пульс.
Начался бой изнутри доносились звуки повышенных голосов, звон оружия и крики боли. Молитва Фортуне, чтобы он не опоздал, сорвалась с губ Тулла. Чего бы он ни отдал, чтобы Фенестела был рядом с ним, Пизон и Метилий тоже. Их здесь нет, сердито сказал себе Тулл. Ты одинок и в меньшинстве, и ты нужен Германику. Оставайся сосредоточенным.
Первая жертва лежал за прилавком в лавке, которая выходила фасадом на рынок. Молодой бородатый мужчина в грубой тунике и брюках лежал на спине с все еще испуганным выражением лица и глубокой раной в горле. Кровь скапливалась вокруг него, пропитывая его одежду и заполняя щели между плитками пола.
«Бедный ублюдок» подумал Тулл, легкими шагами направляясь к полуоткрытой двери, ведущей, как он предположил, в кладовые и жилые помещения купца. Он выглянул из-за рамы. Амфоры стояли вдоль стен камеры, лежали на боку в специальных рамах и защищались подстилками из соломы. Другие стояли прямо: маленькие, средние, большие и огромные. В центре комнаты стоял стол с двумя стульями, на нем несколько кувшинов и дюжина мензурок свидетельство дегустации вин. Масляные лампы, свисающие с бронзовых подставок, давали много света. Единственными обитателями были четыре распростертых тела купец, как предположил Тулл, учитывая его брюшко и красивою одежду, а также два преторианца и воин.