Да у тебя и семьи ещё нету, байстрюк! хохотнул пожилой.
Того и стремлюсь добра нахапать, чтоб, значит, можно было жену поймать в сети мои. Не век же бобылём ходить. Хуже всех, что ли?
Начались байки про баб и девок, про детей и жён.
А мне бы какую с Кавказа найти, мечтательно молвил ещё один молодой казак без бороды и с жидкими усиками, едва пробившимися на верхней губе. Уж очень они видные и работящие. Там баб в повиновении держат.
Ещё молоко на губах не обсохло, а он уже про баб гутарит. Ишь, нашёлся!
То богоугодное разумение, молвил пожилой. Так завсегда бывает, особливо по молодости лет. Пусть слюнями исходит. Полезно! Хе-хе!
Оно и нам, старшим такое не помешает, хоть и семейные мы. Это у запорожцев казакам не позволено
жениться. У нас иное дело.
Мне такое не подходит, отозвался Данилка и смутился смелости языка.
Вестимо, парень! осклабился пожилой. Нам надоть казаков растить, и о хозяйстве думку думать. Опора государства мы!
Наконец лагерь неожиданно зашевелился, словно муравейник, и слух о скором походе тотчас разнёсся среди казаков.
Все повеселели, забыли про тоску и безделье и с охоткой принялись готовить телеги, коней и оружие. Обозные бегали, собирали провиант, собирали телеги и возчиков, а сотники перекликали своих казаков, собирая вместе.
Выступили в начале лета. Казаки мало что знали о путях-дорогах, выбранных атаманом Иваном Болотником, как звали того в лагере. По пути к атаману постоянно кто-нибудь присоединялся. Особенно много было из беглых ближних боярский усадеб. Их тут же распределяли по десяткам, сотням, ставили начальников, слегка вооружали чем придётся, и шли дальше.
Слышь, Сафрон, шептал на ухо казаку Данилка. Кругом людишки боярские восстают и бегут кто куда. Много к нам прилепляются, но и в разбой бегут. Громят боярские усадьбы и прочих помещиков. Полная смута в крае!
Сколько же можно народ мордовать и плетьми лупцевать? Сафрон сам наблюдал разорение и нищету голодного народа.
Подошли к Ельцу. Здесь слух разнёсся, что царевич уже в Стародубе и собирается выступить на Москву.
Что творится здесь, Сафрон! чуть не кричал Данилка. Почти все города восстали и ждут прихода царевича. Неужто Москва устоит против такого навала? Жуть берёт, что может произойти!
Сафрон помалкивал. Он ещё не совсем оправился от горя и часто впадал в прострацию, ничего не слышал и подолгу молчал. Данилка побаивался этого, однако и тревожить лишними вопросами не осмеливался.
А слухи ширились, обрастали всяческими небылицами. Появлялись разного рода предсказатели и юродивые. Они вещали всяческие беды на головы неизвестных врагов, и особенно на голову государю Ваське Шуйскому. Похоже, что всяк его ненавидел и желал быстрейшего его конца.
Наши друзья редко видели атамана Болотника, и Сафрон был доволен, что у него почти не бывает даже разговоров с сотником и тем более с атаманом его полка.
Вскоре стало известно, что к Ельцу подступает царское войско, и Болотник оповестил, что войско остаётся в городе и сядет в осаду.
Неужто снова, как в Кромах будет? воскликнул Данилка и Сафрон понял, что этот молодой казак сильно недоволен таким поворотом. Этак никакого добра не добудешь! А как же семья, Сафрон? Что скажешь на это?
Дурень ты, Данилка! Какая семья, когда неизвестно, будешь ли ты жить после этого сидения! Слышал, какое войско нас должно обложить со всех сторон? Молись, чтобы Господь даровал нам жизнь, а ты о семье уже печёшься.
Данила перекрестил лоб, вздохнул и долго молчал. Слова Сафрона его не убедили, но заставили пересмотреть свои намеренья.
Ладно, Сафрон. Ты прав, а я дурак. Будем молить Бога, чтоб сохранил нам жизни и дал благополучия в делах наших.
Царские войска вскоре окружили Елец и тут же начали обстрел крепости. Казаки по приказу Болотника отвечали вяло, но урон производили хороший. Царское ополчение особенно несло большие потери, и уже прыть свою поубавило. А штурм, начавшийся вскоре, был отбит легко, с большими потерями для царева воинства.
Что-то царь собрал не то воинство, Сафрон, как-то заметил Данилка. Ничего у них не получится. А я уже сейчас имею немного для будущего. А?
Да что ты только о добыче и помышляешь? вдруг вспылил Сафрон.
А за каким хреном я тут мучения принимаю? Нужен мне тот царь или не нужен? Мне всё едино! Лучше жить не будем, кто бы ни сел в Москве!
Друзья потом день сердились друг на друга, но отступление войск царских тут же примирило друзей.
Уже на следующий день после отступления противника, Болотников отдал по войску приказ идти в Путивль, где по слухам должен быть царевич.
Это ещё лучше, заявил Данилка, радовался попасть в благодатный район, где легко надеялся обменять награбленное добро на монеты, звон которых так привлекал его душу.
Лагерь устроили за пределами города, раскинув шатры и шалаши, благо на дворе было лето и лишь комары и редкий дождик омрачали жизнь всего войска.
Сафрон, тут кроме нашего Болотника, другой казак властвует. Слыхал?
Слыхал. Юрка Беззубцев. Тоже с Дона. Но у него и запорожцы имеются.
Сегодня видел царевича Димитрия. Не понравился он мне. Слишком задаётся и ставит из себя Верно ли, что он не ложный?