Я точно знаю, что твой братец оставил в доме клад, и достаточно дорогой, а у меня сейчас большие трудности с финансами.
Как ты можешь об этом знать, коль я сама ничего не знаю, мой дорогой муж?
В это трудно поверить! Вы с братом жили очень дружно, и он не мог от тебя это скрыть. Мне верный человек доложил, что Ник из Сурата привёз большие деньги. Мне трудно судить о них, но тысячу определённо. Это мне могло бы помочь восстановить пошатнувшиеся дела. Ведь судно с твоим братом пропало бесследно. А это потеря примерно такого же количества денег!
Вроде бы ты не знал, как мы жили! возмущалась
Елена. Последнее время она стала понимать, что Жоземар вовсе не так влюблён в неё, и сейчас даже стал руки распускать. Ник с трудом мог содержать нас и платить донне Луизе за комнаты. У нас даже служанки не было никогда, и я все сама делала по дому! Ты спятил, думая о таком, Жоземар!
Я тебе не верю, стерва! Или ты отдашь мне ваши деньги, или я тебя буду медленно уничтожать, сучка!
Она не плакала. Она с детства мало и редко плакала, но сейчас, услышав от мужа такие слова, она залилась слезами, а на душе было так гадко, что даже жить не хотелось.
С тех пор они стали жить почти врозь, мало общались, а ей муж почти ничего не разрешал тратить на себя. Это больше всего её раздражало. Она помаленьку воровала золотой в месяц, и за это получала по лицу увесистую пощёчину и ворох оскорблений и упрёков. Каждую неделю супруг возвращался к вопросу о кладе, и Елена через пару лет стала сомневаться, что сможет выдержать его нажим и требования.
И только года два назад она окаменела и перестала волноваться и переживать. Не обращала внимания на его домогательства и занялась исключительно дочерью. Даже за дочь, он разражался упрёками, заявляя зло:
Ты, никчёмная туземка! Даже сына не смогла мне родить! Никакого от тебя толку или пользы!
На себя побольше смотри, благородный рыцарь, усмехалась она и прикрывалась дочерью, когда тот готов был применить руки, как доказательство своей мужской правоты. Сам ничего не можешь, а я виновата! Видел, кого в жены брал, сеньор!
Ты все равно скажешь, где спрятаны деньги, потаскушка!
Это ты шастаешь по проституткам, а я сижу дома с дочерью! Мне выйти в город стыдно в старом платье и стоптанных туфлях! Вспомни, что обещал перед свадьбой? Обсыпать драгоценностями обещал! А что теперь?
За это ты у меня получишь, стерва! и ударил её кулаком в лицо. Она с дочерью упали на пол, и дом огласился воплями и плачем перепуганной девочки. Елена с ненавистью глянула в его злое лицо, проговорив с омерзением и угрозой:
Ты ещё заплатишь мне за свои издевательства, подонок благородных кровей! Господь защитит меня, а ты будешь проклинать день, когда тебя родила твоя мать-потаскушка!
Тогда он избил её основательно, и она две недели не могла показаться на людях, скрывая следы побоев. И после этого их отношения стали настолько холодными, что спали в разных комнатах и встречались очень редко.
И вот сейчас служанка с таинственным лицом подала ей смятый клочок бумаги, молвив загадочно:
Это молодой сеньор с синими глазами просил передать вам, госпожа.
Елена удивлённо скорчила гримасу и развернула бумажку, разгладив её. «Дорогая сестрица! было нацарапано на бумажке едва заметно. Как видишь, я жив и здоров. Хотел бы встретиться с тобой. Мне надо многое тебе поведать. Будь завтра в церкви Святого Николая. Буду ждать с нетерпением».
Подписи не оказалось, но и так все было ясно и понятно. В груди поднялась горячая волна благодарности, и она тут же зашептала молитву, обращённую к Богу. Он внял её мольбам и сохранил ей брата! Это провидение Господнее! Это надежда на избавление и свободу!
Она строго глянула на служанку. Та с любопытством наблюдала за госпожой, ожидая чего-то ещё от неё.
Хозяину ни слова, слышишь! прошипела она строго и значительно.
Я уже обещала тому молодому сахибу, госпожа, опустила она голову.
Елена с волнением, вся горящая от нетерпения и надежды, вступила под своды церкви и огляделась. Народу было мало и Ника заметить было бы легко. А его она не заметила.
Села, держа дочку на коленях. Той было уже почти четыре года. Очень живая и синеглазая, как Ник, она вертела головой в разные стороны, мешая матери молиться и поглядывать по сторонам.
Кто-то сел сзади и она встрепенулась, полагая, что это Ник. Она скосила глаза, но услышала знакомый шёпот:
Не оборачивайся. Скоро мы выйдем и поговорим. Тебе не надо было с собой брать дочь, Хел. Как её зовут?
У женщины дух захватило от волнения и радости. Согласно кивнула, понимая, что дочь тотчас всё поведает отцу, а это не стоило ему знать. Да и Ник чего-то опасался и правильно делал.
А Ник ещё прошептал:
При дочери говорить не станем. Опасно. Отнесёшь её домой и выйдешь.
Ник перекрестился, прошептал молитву и вышел. Вскоре вышла и Елена. Ноги сами спешили домой. Она незаметно поглядывала по сторонам, но Ника не заметила. Тревога и сомнения вселились в её грудь. Прижимая ребёнка, она в уме молила Господа снизойти к ней и помочь в её трудной жизни.
Ник издали следил за сестрой. Потом так же издали стал наблюдать за домом. Через полчаса Елена вышла из дома, оглянулась, раскрыла зонт и неторопливо пошла в сторону рядов лавок,