12 апреля 1921 г. А. Сарро представил палате депутатов проект закона об «общей программе освоения колоний». Параллельно предпринимались робкие попытки проведения реформ в отдельных колониях. В Алжире в феврале 1919 г. был принят так называемый закон Жоннара (по имени тогдашнего генерал-губернатора Алжира), предоставлявший право получения французского гражданства местной элитой при условии отказа от туземного статуса. Закон облегчал возможность получения арабами офицерских званий во французской армии, а также санкционировал отдельные налоговые послабления.
В Тунисе в июле 1922 г. был издан декрет об изменении административной и юридической организации и некотором расширении местного представительства в органах власти.
В марте 1925 г. во Французской Западной Африке были введены льготы для ветеранов войны, а также предоставлены населению избирательные права по выборам в местные органы власти.
В ноябре 1928 г. в Индокитае взамен Правительственного совета, состоявшего из французских чиновников, учреждался Большой Совет по экономическим и финансовым интересам Индокитая. Представители местной знати были допущены к участию в управлении внутриэкономической жизнью.
Итогом скромной реформаторской деятельности правительства в колониальной области явилось принятие 13 апреля 1928 г. нового таможенного закона, заменившего закон 1892 г. В новом законе нашли отражение изменения, происшедшие за три с лишним десятилетия как в мировой экономике, так и в положении колоний. Согласно новому закону, все заморские территории были разделены на две группы. В первую группу вошли наиболее старые французские владения, а также наиболее богатые североафриканские. Для них создавался режим ассимиляции, т. е. они подпадали под действие тарифа метрополии. Вторую группу составляли колонии, получившие преференциальный (льготный) режим (Французская Западная Африка, Новая Каледония, Океания, Сен-Пьер и Микелон) и сохранившие непреференциальный режим (Французская Экваториальная Африка, Того, Камерун). Товары из последней группы колоний приравнивались к иностранным и облагались обычным тарифом. Таким образом, подавляющая часть наиболее производительных владений была включена в орбиту экономической жизни метрополии. Оценивая значение нового тарифного закона, один из его горячих приверженцев доктор права Ж. Роблэн отмечал: «По закону 1892 г. Франция не извлекала из своих владений всего необходимого ей сырья и продуктов питания, которые она могла бы там найти с большей выгодой, нежели за границей. Теперь, благодаря мудрым мерам, принятым законодательной властью, мы станем свидетелями расширения производительной способности нашей колониальной области и наше снабжение ощутит все счастливые последствия этого»{71}.
В русле программы «освоения», предложенной А. Сар-ро, во французских колониях осуществлялись определенные мероприятия экономического характера. В 20-х годах были расширены порты Дакара, Орана, Алжира и начато строительство порта Касабланки; велось строительство сети железных и автодорог в Индокитае и Марокко; строилась железная дорога Браззавиль Пуэнт-Нуар (побережье Атлантического океана), Джибути Аддис-Абеба; проводились ирригационные работы в средней долине Нигера; приступили к строительству гидроэнергетических сооружений в Индокитае и т. д. Особое внимание обращалось на необходимость сооружения морских портов и дорог к ним. «Продукты должны доставляться в порты погрузки с минимальными
издержками и в максимально короткие сроки, подчеркивал Ж. Роблэн в 1928 г. Нельзя забывать, что без этого они будут идти в соседнюю иностранную колонию, которая транспортировала бы эти продукты в лучших условиях»{72}.
Вторым мощным толчком, побудившим французский капитал интенсифицировать эксплуатацию колоний, стал мировой экономический кризис 1929 г. Кризис поразил Францию с опозданием только в 1931 г., но тем сильнее было его разрушительное действие на экономику страны, с трудом оправившейся от губительных последствий первой мировой войны. К тому же во Франции кризис принял затяжной характер и продолжался более семи лет. Французская экономика начала выходить из застоя только весной 1938 г., когда индекс промышленного производства составил 88 (1928 г. 100).
«Мировой кризис отмечал профессор Сорбонны Ш. Робекэн, привел нации к замыканию в самих себе с тенденцией к созданию закрытой экономики. Для метрополий речь шла, разумеется, не о национальной автаркии, а об имперской»{73}. Для Франции начала 30-х годов это не было чем-то новым. Все предложения об «освоении» колоний, появившиеся после окончания первой мировой войны, и прежде всего программа А. Сарро, исходили именно из автаркической концепции. Экономический кризис укрепил позиции сторонников имперской автаркии в руководстве Третьей республики.
Начало 30-х годов это время колониального бума, пик активности колониалистской пропаганды. Идеологи и журналисты единодушно указывали на империю как панацею от обрушившихся на Францию экономических потрясений. «Почему в данный момент наблюдается столько шума вокруг колониального вопроса? отмечал в те дни прогрессивный публицист А. Картье. Экономический кризис, который до основания сотрясает капиталистический мир, все больше и больше ударяет по Франции. Французский империализм пытается, с одной стороны, переложить все его тяготы на трудящиеся массы Франции, страдающие от безработицы и растущей нищеты, и, с другой стороны. выжимать до последней капли колониальные народы»{74}.