Юные космонавты словно ожидали этого они заговорили все вместе. Выяснилось, что ребята действительно занимаются во Дворце; что воспитание собак входит в программу содействия сотрудникам Внеземелья, и что все они очень, очень рады неожиданной встрече. Что мечтают когда-нибудь самим отправиться к звёздам, и даже собираются всем кружком подать заявления в «юниорскую» программу Проекта смотри-ка ты, она ещё существует, и даже пользуется популярностью у подрастающего поколения Подростки говорили, перебивая друг друга, собаки виляли всем, чем вилялось, от носов до кончиков хвостов, а я гладил Бэйли по тёплому загривку и прикидывал, что во Дворец тоже стоит зайти. Сейчас лето, школьники на каникулах, и некому хватать за рукав, требовать рассказов, выступлений и прочего. А раз так почему бы не воспользоваться возможностью, не подзарядить аккумуляторы души? Ведь именно это происходило каждый раз, когда я оказывался во Дворце и Космос свидетель, сейчас это мне по-настоящему необходимо.
А где сейчас ваша собака? спросила девочка. На «Заре», или вы её на Землю привезли? Её ведь Бритти зовут, так? Мы о ней тоже всё знаем: первая собака на орбитальной станции, первая в Дальнем Внеземелье!
А ещё первая собака, отправившаяся к звёздам! подхватила Лиза, забывшая, похоже, о своей печали. Она у вас настоящая знаменитость! Скажите девочка замялась. А можно как-нибудь познакомить её с нашими собаками? Вот здорово было бы!
Внутри у меня захолодело. Я отвернулся, пряча от собеседницы глаза и почесал Бэйли за правым ухом. Собака довольно заурчала и прижалась к ладони лобастой башкой, пытаясь одновременно лизнуть мои пальцы, но ощутив, как дрогнула рука, повернула голову и серьёзно, снизу вверх посмотрела мне в глаза. Лабрадоры они такие, всё чувствуют, всё считывают, даже в таком бестолковом возрасте
Нет, Лиза, к сожалению, нельзя. медленно ответил я. Бритька не вернулась со звёзд.
после гибели Ветрова мы приняли меры к тому, чтобы ничего подобного не повторилось вышли наружу в вакуум-скафандрах и, вручную вскрыв крышки пусковых труб (электронные запоры всё ещё не действовали) вручную же отсоединили блоки управления тахионных торпед. Это спасало корабль от новой самопроизвольной вспышки но, увы, не могло помочь справиться с прочими проблемами. В первую очередь это был отказ электронных цепей звездолёта; аварийная автоматика ламповая, надёжно экранированная от самых сильных электромагнитных импульсов, сработала штатно, и как только прошёл сигнал о многочисленных отказах в системах контроля реактора, потушила ядерное сердце корабля. Это предотвратило неуправляемую реакцию и гибель «Зари» вместе с командой но одновременно лишило нас энергии. Осталось лишь то, что было в аккумуляторных батареях, да ещё столько же давали развёрнутые фотоэлементные полотнища «паруса», как мы их называли после гонки солнечных яхт. Звезда Юлианна мало отличалась по спектру излучений от Солнца, так что перенастраивать контроллеры батарей не пришлось но всё равно это были жалкие крохи, которых едва хватало для систем жизнеобеспечения.
А ведь требовалась ещё и энергия на ремонтные работы, в которых была наша единственная надежда на возвращение! Они по прикидкам инженеров, должны были занять несколько месяцев, предстояло перенастроить, переналадить, перезагрузить практически всю электронику и компьютерные цепи корабля, так что хочешь не хочешь, а пришлось сразу же ввести режим жесточайшей экономии энергии. Для начала отключили систему вращения жилых отсеков работать и жить в невесомости хоть и неудобно, но можно, на корабле было всё необходимое для этого. А вот дальше стало хуже энергии всё равно не хватало и мы, перепробовав другие варианты, решились отключить установки циркуляции, очистки и регенерации
воздуха.
Это было неприятно но всё же предусмотрено в списке возможных аварийных ситуаций. Команда облачилась в гермокостюмы, что не добавило ни удобств ни в работе, ни в быту. Но если люди, тренированные, опытные космолётчики, как-то справлялись, то собаке, нашему пушистому солнечному талисману, пришлось туго.
На момент старта Бритти исполнилось двенадцать лет, возраст, солидный для голден ретривера, и необходимость всё время находиться в своём собачьем гермокостюме вкупе с невесомостью и изменением рациона (нам пришлось перейти на резервный запас провизии, тюбики и консервы) подорвала её и так не слишком богатырское здоровье. Мне было до слёз жаль несчастную зверюгу ладно люди, они понимают, ради чего приходится терпеть лишения но собаке-то ничего не объяснишь! Я, как мог, старался выкроить для неё лишнюю минутку, потискать, приласкать сквозь жёсткую ткань «Скворца-Гав», но откуда свободное время у капитана корабля, к тому же, терпящего бедствие? Но Бритька была благодарна и за эту малость пыталась вилять хвостом, запечатанным в толстую матерчатую кишку, тянулась мордой к рукам чтобы вылизать их и всякий раз утыкалась носом в прозрачную скорлупу шлема. А у меня у меня сжималось сердце при виде того, как раз за разом движения становятся тяжелее, как тускнеет в ореховых глазах радостная искорка, как тяжко она дышит, вывесив набок язык, но всё равно задираются в улыбке уголки пасти 'Вот она я, хозяин, не переживай, всё будет хорошо, мы ещё поскачем с тобой по травке, поплаваем в моём любимом пруду'Она ушла после трёх месяцев наших мытарств. Как раз за несколько суток до этого мы запустили, наконец, реактор и перво-наперво включили системы регенерации воздуха и вращения отсеков Бритька устроилась у меня на коленях (мне пришлось помочь ей, собака почти не могла двигаться самостоятельно в условиях наступившей силы тяжести) и замерла, уткнувшись носом в мою левую ладонь.