От алкоголя или от лихорадки я начал сучить ногами, совершенно помимо своей воли.
Ведь это же прямо лезло в глаза, сказал я вслух.
Вы опять начинаете?
сказала Элен. Вы целых пять минут лежали тихо, но так не могло продолжаться. Мне думается, что надо позвать доктора одного из ваших друзей
Не надо доктора, сказал я, немного водки, Элен.
Я дам вам таблетку. У меня нет водки, а есть спирт 90 градусов, но я дам вам таблетку.
Она начала готовить какую-то чертову смесь.
Элен, что это за картина?
Какая картина?
Вот эта дурацкая кривобокая.
Дурацкая картина, как вы говорите. Не более.
Случайно не подписанная Рафаэль?
Оставьте Рафаэля в покое.
Я бы с удовольствием, но он настаивает.
Выпейте это.
Она поднесла успокоительное лекарство к моим губам. Я отстранил его:
Тогда вы посмотритесь в это зеркало. Посмотритесь же, Элен!
Никогда не надо перечить больным. Ну вот, я смотрюсь в зеркало.
Вы видите, как вы красивы. Но вы будете еще красивее, если А это зеркало как держится?
На бечевке за крюк. Не такая уж это красивая комната. Так вешают картины только убогие.
Убогие? Сильно сказано. Влезьте на стул и рассмотрите эту убогую систему.
А в это время вы будете пялиться на мои ноги? Определенно вам уже лучше.
Да, в двух смыслах, мадемуазель Шатлен.
Она взобралась на стул.
Пыль?
Много. Определенно
Не повторяйте без конца «определенно». И перестаньте без конца поносить эту комнату. Это комната принцессы. Более или менее. Шнурок новый?
Нет. Но концы очень длинные.
Потому что недавно подтянули зеркало к стенке.
Возможно.
Спасибо. Спускайтесь с вашего стула, задрав немножко юбку, чтобы компенсировать мои расходы.
Она, конечно же, спустилась со стула как можно скромнее. Некоторые девушки никогда ничего не поймут.
Я встал. Несмотря на ее возражения, я, в свою очередь, взобрался на стул. Я шикарно выглядел в трусах и болтающейся рубашке. Развязал узел на шнурке, оттянул зеркало от стены и запустил за него руку. Вытащил оттуда нечто, что походило на толстое полотно. С одной стороны оно было шершавым, с другой тоже более или менее, но приятным для глаз, полным красок. Красивое и не громоздкое. 50 на 25 сантиметров.
Боже мой! произнесла Элен.
Давайте сюда девяностоградусный спирт! Я хвачу пол-литра.
Она машинально протянула мне флакон. Я поднес его к губам:
За твое здоровье, Рафаэль! сказал я, дрожа как осиновый лист.
Глава пятнадцатая ПЕРВЫЙ МЕРТВЕЦ И ПРОДОЛЖЕНИЕ
Я опять принял лежачее положение на кровати. Элен у моего изголовья, одета, при шляпе, готовая уйти с пакетом под мышкой.
Боже мой! повторила она в сотый раз. Итак, этот Лёрё, этот безобидный Лёрё
Я расскажу вам потом. А сейчас напомню вам о двух вещах. На этой улице, против помещения Секретариата Изящных Искусств, немного выше, находится здание, в котором Робер Удэн поместил свой театр иллюзионистов. Изящные искусства и фокусы. Это все. Для меня это забавное сочетание. А скажите, из зеркала я вытащил нечто лучшее, чем кролик, не правда ли? Три миллиона, Элен, если Флоримон Фару сдержит свое слово. А если нет, то я сбагрю эту картину Корбини
Внезапно я вздрогнул. Действительно я немного витал в облаках. Забыл, что пока я заботился о своем здоровье и прочих вещах
Корбини если он еще жив. Сегодня вечером не было новостей от Заваттера?
Нет.
Тьфу, черт! Мне надо пошевеливаться.
Вы сегодня уже достаточно хороши. Примите это успокоительное.
Потом. Итак, вы все хорошо поняли?
Да. Я иду к моей матери спрятать эту штуку в шкафу, который она открывает только 36-го числа каждого месяца.
Отлично. Завтра увидимся.
А что касается Лёрё
Потом. Я расскажу вам потом.
Нет, это я вам расскажу. Раньше я не сочла нужным поставить вас в известность. Вам было так плохо. Недавно Ребуль звонил в контору. Но не для того, чтобы сообщить, что все идет нормально. Он звонил, чтобы сообщить вам, что сегодня после полудня Лёрё удрал из госпиталя.
Отсутствие легавого на улице. Никакого подозрительного типа перед дверью. Никакой мрази на лестнице. Ни одной сволочи в конторе. Я сделал хороший глоток известной микстуры, поменял рубашку, вооружился своей артиллерией, опять одел ту же куртку и пошел в тихой и холодной ночи по направлению к отелю Трансосеан.
Я прошел мимо стойки администратора, снисходительно поприветствовал дежурного и направился прямо к лифтам. Пока цербер сформировал в своем мозгу вопрос ко мне, я был уже на четвертом этаже. Там я вышел из лифта и поднялся еще на один этаж пешком. Коридоры, освещенные ночниками, были погружены в сон. Проходя мимо двери одного номера, я услышал храп его постояльца. Дойдя до двери Женевьевы, я нагнулся и приложил ухо к замочной скважине. Из номера доносился приглушенный звук голосов. Я вытащил из кармана небольшое приспособление, которое служит мне, чтобы прочищать трубку, а также еще для кой-чего другого. Набор никелированных стержней для рассеянных господ, забывающих свои ключи. Личинка замка сдалась быстро, как легкомысленная женщина, но с меньшим шумом. Перед салоном был крошечный вестибюльчик, предназначенный смягчать шум. Обычно его дверь закрыта, но, поскольку это был мой черный день, на этот раз оказалось не так, и собеседники, находившиеся в салоне, увидели меня сразу, как только я вошел.