Очень рад вас видеть, Марк Евграфович, очень рад Спасибо, что не забываете старика, это ведь, такая редкость Ну, садитесь, рассказывайте, как это вы со своим министром удивляете весь мир? с иронической улыбкой на своем покрытом морщинами лице говорил высокий, худощавый старик с умными и лукавыми небольшими глазами, указывая Марку на кресло у письменного стола. Вот только-что прочел, как вашего министра славословит какой-то отечественный корреспондент, брезгливо поморщился старик и прибавил:- Я вот корреспондентов газетных при себе не имел.
Он пустил душистую струйку дыма хорошей сигары и продолжал:
Все еще шумите и никого не боитесь?
Шумим, ваше высокопревосходительство, и никого не боимся! ответил Марк, улыбаясь и как бы давая понять этой улыбкой, что и он осуждает Павлищева.
И сломите себе шею, верьте мне Павлищев слишком зарвался и доходит до неприличия
Вот хоть эта последняя его записка, в которой он изволит критиковать всю прежнюю мою систему Он забыл, что, бывши моим товарищем, сам ее проводил и находил превосходной Какое бесстыдство!
Об этой записке я ему докладывал Говорил, что она невозможна, поспешил сказать Марк, бывший ее автором.
И что же?..
По обыкновению, на мое представление не обратили внимания.
Еще бы! Мы, ведь, необыкновенно умны и ничьих советов не слушаем никто ничего не понимает Только один он! говорил, все более и более раздражаясь, старик.
Есть грешок, ваше высокопревосходительство.
И как подумаешь, Павлищев моя ошибка. Я его создал и теперь сожалею об этом! совершенно неожиданно воскликнул старик. Но я, ведь, никак не ожидал, что из него выйдет такой Вы извините, молодой человек, что я так говорю о вашем родственнике
Я вполне разделяю мнение вашего высокопревосходительства и далеко не поклонник Степана Ильича Однако, положение его, кажется, прочно, и он не думает, что сломит себе шею
Сломит!.. Ему уже не долго! прибавил старик с серьезным и несколько таинственным видом авгура, кое-что знающего.
И уже намечен преемник? выспрашивал Марк.
Кандидаты всегда есть, мой милый!..
И он назвал, под величайшим секретом, три имени, в числе которых, к удивлению Марка, был и знакомый читателю Аркадий Николаевич Иволгин, известный всему Петербургу делец, городской деятель, оратор и говорун и, вообще, умный, ловкий и обходительный человек, умеющий очаровывать людей или, как вульгарно выражались коротко знавшие Иволгина люди, «влезать в душу без мыла».
Марк еще с четверть часа слушал язвительные речи оскорбленного старика и, наконец, откланялся с твердым решением действовать немедленно.
И в тот же день в министерстве он завел интимный разговор с одним из директоров департамента, молодым карьеристом, пользовавшимся расположением Павлищева и изнывавшим в усердии, о том, что ему, Марку, надоела его должность. Положим, место директора канцелярии видное и обещает быструю карьеру, особенно при таком министре, как Степан Ильич, но он, признаться, устал Ему бы хотелось более покойной должности
В роде вашей! прибавил Марк.
А я был бы счастлив занять вашу
Марк обещал позондировать почву.
На следующий же день он просил Павлищева о перемещении, ссылаясь на усталость.
Переутомились, бедный Марк Евграфыч?
Немножко, Степан Ильич.
Павлищев как-то особенно пристально посмотрел на Марка и тотчас же согласился.
Только как бы вы не прогадали, милейший Марк Евграфыч? прибавил он с насмешливою ноткой в голосе.
Я надеюсь и на новой должности заслужить ваше одобрение.
О, в этом нет сомнения. Вы знаете, я в вас умею ценить талантливого и усердного помощника Но все-таки, мне кажется, что ваше положение директора канцелярии нас более сближало Впрочем, это ваше дело! прибавил Павлищев и снова насмешливо прищурил глаза.
Марк почтительным безмолвным поклоном поблагодарил Павлищева и вышел из кабинета, вполне уверенный, что не прогадает.
А Павлищев решил теперь «держать в черном теле эту неблагодарную каналью».
Когда состоялся приказ, все в министерстве были уверены, что Марк попал в немилость к министру, у которого до сих пор был в большом доверии. И Марк не только не опровергал этого мнения, а напротив, под рукою сам его распространял и еще реже, чем прежде, бывал у Павлищева в доме и словно бы избегал его, навещая сестру в то время, когда мужа не было дома.
Он поспешил сообщить «старику» о том, что оставил место директора канцелярии в виду нежелания быть непосредственным исполнителем всех «капризов» Павлищева и писать разные записки, которые он считал «невозможными».
Старик вполне одобрил Марка и предлагал даже перейти в другое ведомство. Он охотно будет рекомендовать такого способного и усердного чиновника своему приятелю-министру.
Однако, Марк отклонил предложение. Он так свыкся с ведомством, в котором служить
И горячо поблагодарив старика, Марк сказал, что он позволит себе воспользоваться милостивым предложением только в том случае, если уж окажется сверх сил служить с этим «невозможным» человеком.
Недолго недолго ему прыгать Какой-нибудь козырь в руки Беспорядки, упущения взятки какого-нибудь местного чиновника и все это раздуют его враги Он, ведь, всех восстановил против себя