На улице он кликнул такси и почти молча довез ее домой. Взял деньги, которые она передала ему, вышел вместе с ней и расплатился с шофером.
«Он, верно, хочет подняться ко мне», подумала Наташа и, так как была обижена, решила сделать вид, что не понимает его намерения.
Зачем же вы отпустили шофера? спросила она. Не идти же вам пешком, раз у вас болит голова?
Нет, я поеду, ответил он. Только хочу взять там, на углу, другой автомобиль.
Он рассеянно поцеловал ей руку и быстро скрылся.
Наташа стала тихо подыматься по лестнице.
Ловко, нечего сказать.
Вспомнился знакомый офицер, который говорил в таких случаях, пародируя восточный акцент: «Харашо, душа мой? Получил об стол мордом».
«Это все грубо и глупо и, в конце концов, даже скучно. И чего ему от меня надо? Чтоб я закладывала для него какие-то подозрительные браслетки? «Комиссионные»! Наверно, просто краденые. Ведь этак можно легко запутаться в какое-нибудь грязное дело. Нужно быть совсем дурой, чтобы не видеть, что этот молодой человек весьма подозрительный тип. Если он завтра явится, я скажу ему прямо, чтобы он на меня не рассчитывал и что вообще я не хочу с ним встречаться. Быть героиней какого-то авантюрного романа я не создана».
Хотелось есть она ведь так и не пообедала.
«А, тем лучше. Paris vaut bien une messe . Осталась без обеда, зато отделалась навсегда от этого прохвоста».
Она была очень обижена и на обиде этой, как на прочном цементе, начала спокойно и холодно укладывать свою жизнь.
«Пойду завтра к Шурам-Мурам Надо возобновить уроки английского В конце августа поеду в Juan les Pins Скопирую синюю пижаму сама, сделаю ее в ярко-зеленом»
12
Поэтому визит к Шурам-Мурам исключался, хотя они были очень милые и хорошо действовали на настроение.
Вспомнила о ломбардной квитанции и решила тотчас же отослать ее Гастону. Просто, без всякого письма. Улицу и отель она запомнила хорошо. На обратной стороне конверта надписала свое имя и адрес. Отправила.
После этого три дня сидела дома, «не потому, что ждала ответа или телефонного звонка, а просто так».
И это «неожидание» утомило и измучило, как тяжелый труд.
На четвертый день письмо вернулось с надписью «Inconnu» Очевидно, Гастон жил в отеле под другим именем
Сидеть и «не ждать» стало совсем невыносимо.
Тогда выступил на очередь план: быть с людьми, не имеющими отношения к темному типу.
Вспомнила о мадам Велевич, вышивальщице, работающей и на мастерскую Манель. У Велевич всегда бывал народ, и все такой, из другого мира: бывшие светлые личности фанатики воскресных школ и волшебного фонаря, учительницы музыки, переводчицы, рисовальщицы по крепдешину, шоферы и дантисты.
На этот раз за чайным столом сидели, кроме самой хозяйки, пожилой курносо-русской уютной женщины, еще трое.
Одного из них Наташа уже встречала. Это был дальний родственник хозяйки. Очень высокий, светло-рыжий, с выражением ржущей лошади на лице, он давно жил в Париже и смотрел на все российские дела советские и эмигрантские с наивным и даже как бы веселым удивлением. Был он когда-то кавалеристом, потом служил в государственном коннозаводстве и, вероятно, благодаря этой лошадиной линии своей жизни получил прозвище в память призового
жеребца «Отставной Галтимор его величества».
Кроме Галтимора, были две дамы. Одна маленькая, ядовитого типа старушонка, в старинном корсете и высоком воротничке, подпертом серебряной брошкой-подковой.
Вторая дама, что называется, средних лет, с пухлым, дряблым, очень бледным и как бы дрожащим лицом, в черном грязном платье. Странная дама. И звали ее необычно Паллада Вендимиановна. И была она, очевидно, очень строгих принципов, потому что, когда хозяйка предложила ей варенья, сделала отвергающий жест и сказала твердо:
Ни-ко-гда!
И ясно было, что и под пыткой варенья не съест. На Наташу взглянула с отвращением, искренним и нескрываемым.
Ну, что нового у вашей Манель? спросила хозяйка, усаживая Наташу.
Ах! Вы служите у Манель! почему-то обиделась ядовитая старушонка.
Да, я манекен, ответила Наташа.
Так скажите вашей Манель, продолжала обижаться старушонка, что она платьев шить не умеет.
Вот это здорово! гаркнул Галтимор, заржал и стукнул ногой.
Да, не умеет. Моя знакомая дама купила себе костюмчик и потом ко мне переделывать принесла. Спину обузили, юбку обузили и запаса в швах не оставили, так что и выпустить нечего.
Наташа вступилась за честь Манель:
Ваши дамы покупают в больших домах на сольдах платья, которые не на них шиты, а потом недовольны. Платье сшито на тоненькую фигурку, а в него лезет пятипудовая бабища и обижается, что плохо.
А почему же не оставляют запаса в швах? На материи выгадывают?
Наташа презрительно пожала плечами.
Запас? В ламэ ? Или в прозрачном муслине? И вообще запас Это даже смешно. Платье шьется, чтобы его носили, как оно сшито