Он почувствовал, что что-то неладное выходит, и запнулся.
А почему же вы сами не можете заложить?
Я не могу вы дама, вам удобнее, вещь дамская, браслет. И потом, надо заложить сейчас же, завтра утром, как только откроется ломбард, а я с утра буду безумно занят. Я очень вас прошу. Это, может быть, неделикатно, но вы моя подруга и я тоже для вас все всегда сделаю.
A у вас найдутся деньги, чтобы выкупить, когда этот ваш «выходец»-то
приедет? И почему у вас все выходцы?
Деньги? Да вот эти самые, которые мы получим. Я их спрячу и через неделю, когда тот приедет, и выкуплю.
Ну что же, решила Наташа. Давайте ваш браслет, я заложу.
Он бросил беглый взгляд на дверь и вынул из кармана тяжелый массивный браслет без футляра и даже без бумаги.
Ого, сказала Наташа, рассматривая изумруды и бриллианты. Да он, пожалуй, тысяч десять стоит.
Наверное, сказал Гастон. Мне поручено запросить не меньше пятнадцати. Спрячьте его скорее. Я знал, что не ошибусь в вас. Вы моя подруга. Правда?
Он посмотрел на нее ласково и был такой измученный, что даже глаза закрывал.
Мы завтра встретимся лучше всего в кафе, сказал он. Приходите в кафе «Версаль» нет, в «Версаль» нельзя. Приходите к Дюпону знаете? Войдите внутрь и ждите меня за столиком в углу с правой стороны. Спросите себе кофе или что-нибудь, чтобы не было видно, что вы ждете потому что это всегда глупый вид, когда ждут. Вы мне там и передадите деньги.
И квитанцию?
Н-нет. Квитанцию спрячьте у себя. А теперь я пойду я еще не обедал.
Как не обедали? удивилась Наташа. Ведь теперь, пожалуй, уже двенадцать
Он словно испугался.
Двенадцать? Ай-ай-ай! А я пришел Могут заметить
Вы волнуетесь за мою репутацию? ласково улыбнулась Наташа. Ну, знаете, в этом скверном отельчике ничем не удивишь.
Вы думаете? спросил он задумчиво. Так до свиданья. Завтра в семь часов у Дюпона. Не забудьте и не перепутайте.
Он рассеянно несколько раз поцеловал ей руку.
Вы мне самый близкий человек, сказал он.
«Странно, что он придает столько значения такому пустяку», подумала Наташа.
Ее гораздо больше интересовало то тревожно-нежное к ней отношение, которое она вдруг почувствовала в нем. Любит ли он ее? Но ведь ни разу до сих пор он ее не поцеловал, не обнял. Чем это объяснить? И чего вообще хочет он от нее? Денег у нее нет, и, кажется, он даже не находит ее очень красивой. По крайней мере, тогда, в первый день знакомства, восхищаясь ею, он ведь все-таки сразу стал вносить какие-то поправки
«Нужно желтее розовое для щек вспомнилось ей. Ваш жанр должен быть всегда немножко «чересчур»»
Да, вносил поправки. Значит, не был так потрясен ее красотой. А между тем ищет ее общества, ходит за ней.
Он хочет, чтобы она была его «amie». У французов это слово имеет определенное значение. Но один раз он как-то сказал «copine» А это уже другое.
Об этом думала она, засыпая, и только на рассвете, в полусне, между сном и жизнью вдруг почувствовала, как толчок в сердце:
«Этот браслет краденый!»
Но тотчас заснула снова.
Утром, выходя из дому, вынула браслет из ящика стола, куда спрятала его на ночь, долго разглядывала его, стараясь вспомнить что-то очень нехорошее, связанное с этой ночью. Но так и не вспомнила.
«Нехорошее» была та самая мысль, которая на рассвете ударила в сердце.
В ломбарде ждал ее приятный сюрприз: за браслет предложили не пятнадцать тысяч, как она собиралась просить, а сорок пять.
«Хорош комиссионер, улыбаясь, подумала она про Гастона. Много он в вещах понимает!»
Ей приятно было, что она обрадует его сегодня, и она с нетерпением ждала вечера и побежала в кафе раньше назначенного времени.
К ее удивлению, он сидел уже там.
Ну что? спросил он вполголоса.
Поздравляю вас! смеялась Наташа. Вы удивительно опытный комиссионер! Оцениваете вы замечательно верно.
Гастон посмотрел на нее испуганно:
Вы, кажется, шутите? Неужели не дали даже десяти?
Ей стало жаль его:
Успокойтесь, милый мальчик, ваш хороший друг умеет дела делать. Вот получайте.
И она торжественно открыла сумку и хотела вынуть деньги.
Нет, нет, вскинулся он. Потом, потом!.. Здесь неудобно. Вы только скажите сколько.
Сорок пять!
Что-о?
Он сильно покраснел и, по-видимому, совсем не обрадовался.
Ай-ай-ай, пробормотал он. Начнут, пожалуй, историю. Des ennuis .
Почему? удивилась Наташа. Я думала, что чем дороже вещь, тем больше вы получаете комиссионных.
Он посмотрел на нее с недоумением, видимо, совершенно не понимая, о чем она говорит. Она снова повторила свои рассуждения. Он поморгал глазами и ответил:
Конечно, конечно. Но дорогую вещь труднее будет продать.
Он стал очень рассеянным, отвечал невпопад и пошел говорить по телефону. Говорил очень долго и, вернувшись, сказал, что у него разболелась
голова и он хочет пойти домой и отлежаться.
Наташа обиделась и загрустила. В головную боль она не поверила, а подумала, что он сговорился с кем-нибудь по телефону покутить на эти неожиданные деньги. И грустно ей было, что она так радовалась весь день, думая, что осчастливит его, и надела нарядную шляпу и белые перчатки так была уверена, что он поведет ее обедать или в театр. А он даже не поблагодарил за услугу. Она хотела упрекнуть его за неблагодарность она из-за него опоздала на службу, а он даже чашки кофе не предложил. Но он был такой растерянный, что не стоило и разговора начинать.