Все это чепуха, коротко подытожил Сема Охремчик.
Как это чепуха? глядя на Сему сверху вниз, обиделся Петька.
А так, ответил Сема, обращаясь уже ко всем сразу. Что, мы с рогатками пойдем против немца? У него самолеты, танки, броневики. Немец нас техникой давит вот в чем дело! Сема явно повторял слова деда, но они впечатляли. Летчики нужны на фронте! Танкисты! Рогатчики там не нужны. Понял?
А что, ребята мечтательно проговорил Сергей. Что, если в район податься? Пусть нас ну, на курсы там или еще куда Пусть на танкистов учат или на летчиков!
И все невольно поглядели на Сему.
А летчикам-то ведь грамота нужна! Танкистам тоже! назидательно сказал Сема. И неторопливо зашагал по направлению к школе.
Друзья поняли, что костер не состоится.
Чудак, чудак Сема, и на неженку похожий, и прозвищ за свою чудаковатость имел больше других, а последнее слово все-таки чаще всего оставалось за ним.
После занятий ученикам велели задержаться.
В широком коридоре, где обычно проводились торжественные митинги и праздничные вечера, собралась вся школа. Стояли тихо. И знали, о чем будет разговор, и все-таки волновались, растревоженные.
Директор взошел на несколько ступенек лестницы, ведущей на второй этаж, и стал говорить, конечно, о войне, о том, что враг продвигается в глубь страны, о том, что весь народ поднялся на защиту своей Родины и что он, директор, уверен: в нужный момент его ученики не останутся в стороне от этой священной борьбы
Потом начали один за другим выходить десятиклассники. Клялись за себя, за своих товарищей, требовали взять их добровольцами, ссылались на Гайдара, который в их годы не просто воевал, а командовал
Друзьям из седьмого очень хотелось подняться на лестницу и сказать о том же, только горячей Но нельзя было лезть через головы старшеклассников. Домой шли после митинга торжественные, собранные. Молчали.
Это общее приподнятое настроение чуть не испортил большущий дворовый пес Дружок. Он выскочил от углового дома на околице, где жили родственники Петреловых, и, ощетинясь, бросился на пикшинскую компанию. Хорошо, братья выскочили вперед, успели перехватить его
Ты что, с ума спятил, Дружок?! удивился Колька.
И тот как будто даже смутился. Грязно-белый, в рыжих подпалинах пес опустил вздыбленную на холке шерсть, виновато вильнул хвостом и тут же прыгнул, норовя лизнуть Кольку в губы. Уже не обращая внимания на остальную компанию, стал требовать ласки то от одного из братьев, то от другого.
Сорвался, наверно, объяснил друзьям Сергей, показывая веревку, что заменяла собаке ошейник. А тети Наташи, видать, нету Ну, айда с нами, раз одному скучно, обратился он к Дружку. Только, чур, до моста. Назад пойдешь один. Соображаешь? Чтобы на ту сторону ни шагу!
Пес внимательно слушал его, нетерпеливо повизгивая, и в знак согласия вилял хвостом.
Они тогда еще не могли сказать, к добру или не к добру увязался за ними Дружок.
Дорога домой всегда короче, нежели в школу. Скоро уже были возле моста.
Серега, поворачивай Дружка, а то с ним сладу не будет, напомнил Колька, безбожно картавя и присвистывая.
Это было справедливо. В селе Дружок начал бы кидаться на каждого встречного и уж не пропустил бы ни одного кобеля без драки.
Ребята живой стенкой перегородили мост в то время, как Сергей, удерживая пса, внушал ему:
Ну, старина, спасибо за компанию, уговор дороже денег. Давай теперь до дому, до хаты. И, развернув Дружка, подтолкнул его в обратном направлении. Ауфвидерзейн!
Однако Дружок то ли не понимал по-немецки, то ли считал, что уговор уговором, а свобода
свободой, расставаться с ней не хотел.
Колька замахнулся на него портфелем:
Пшел!
Дружок отбежал на несколько метров. И едва компания тронулась опять припустил следом.
Теперь уж все разом закричали на него, затопали, замахали руками, сумками, портфелями.
Дружок вернулся на берег, недоуменно посмотрел на них и, юркнув под мост, прыгнул с подмытого в разлив берега прямо на лед, чтобы одолеть речку иным путем, раз уж по мосту ему запрещено.
Метра два, растопырив лапы и взбивая снежную порошу, катился по инерции. Но быстро освоился на льду и, радостно взвизгнув, минуя крутизну, вдоль пикшинского берега побежал к старице, лед которой узенькой полоской смыкался с речным.
Друзья бросились ему наперерез.
Назад! Дружок! Назад!
Пес нырнул в кусты.
Колька швырнул в него свой портфель. Тот ударился о березу, вылетел рикошетом на лед старицы и, вращаясь и оставляя за собой чистый след, остановился на самой середине.
Вот это бросок! одобрил Ванюшка Перелешин, в то время как остальные, позабыв обо всех бедах земных, хохотали над озадаченным Колькой.
Сейчас я его к тому берегу! утешил брата Сергей и, тщательно прицелившись, метнул свой портфель.
Портфели сшиблись углами и разъехались по сторонам, ни на метр не приблизившись к противоположному берегу.
Чур, моя очередь! предупредил остальных Димка.
И не прошло минуты, как все шесть портфелей и сумок оказались на льду. Ванюшкин портфель к тому же раскрылся при ударе о лед, и на белом поле, в довершение общей картины, розовели тетрадные обложки, ершились страницами распахнутые книги, валялись карандаши.