В хрустальных потоках фонтана
Купалась она без одежд.
Вдруг ветер одежды нежданно
Унес, не оставив надежд
Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
Мне есть чем оправдаться перед Ним.
«И снизу лед и сверху маюсь между»
ОТЕЧЕСТВА СЫНЫ
Мне снилось, что признал я в нем компатриота Французом был король в державе дураков. Жорж Брассенс
Грязью чавкая жирной да ржавою, Вязнут лошади по стремена, Но влекут меня сонной державою, Что раскисла, опухла от сна. Владимир Высоцкий
Приятель, знаешь ты,
Какой есть красоты
За дальними горами
Богатая страна?
Запалена она
Роскошными дарами.
А он им отвечал:
А мне что за печаль?
У черта на куличках
На черта мне оно,
Когда и тут в окно
Мне видно все отлично?
«Абсолютная верность»
Зато нередки у него нелестные замечания или намеки по поводу тех или иных пристрастий французов. В стихотворении «Кошмар» они звучат особенно язвительно, почти вызывающе. Тон этот предопределен самим сюжетом: в кошмарном сновидении отечество предстает страной дураков:
Не грек, не австрияк, не швед, не киприот он
По виду вовсе не таков. Мне снилось, что признал я в нем компатриота
Француз на троне был в державе дураков.
Какой-то фанфарон вошел, на нем корона,
Раздался дружный шум хлопков
В ладони били мы, наследники Камброна
Француз на троне был в державе дураков.
Бастилию сломав, народ устроил праздник
Плясал, свободный от оков.
А кончив ликовать, настроил тюрем разных
Француз на троне был в державе дураков.
Нет меня я покинул Расею,
Мои девочки ходят в соплях!
Я теперь свои семечки сею
На чужих Елисейских полях.
Кто-то вякнул в трамвае на Пресне:
«Нет его умотал наконец!
Вот и пусть свои чуждые песни
Пишет там про Версальский дворец».
Очевидно, многим подобный поступок представлялся самым естественным для поэта, которого не желали признавать таковым ни высокое начальство, ни литературная братия. Но как раз непонимание сути его поэзии, глухота к живому и свободному русскому слову и внушали такие предположения. Он не стал их опровергать, ограничившись твердым заверением:
Не волнуйтесь я не уехал,
И не надейтесь я не уеду!
«Нет меня я покинул Расею»
Профессионалам
по всяким каналам
То много, то мало на банковский счет,
А наши ребята
за ту же зарплату
Уже пятикратно уходят вперед!
«Профессионалы»
Я кричал: «Вы что ж там, обалдели?
Уронили шахматный престиж!»
Ох, вы, мускулы стальные,
Пальцы цепкие мои!
Эх, резные, расписные
Деревянные ладьи!
«Честь шахматной короны. I. Подготовка»
Играть я буду и на красных и на черных,
И в Монте-Карло я облажу все углы,
Останутся у них в домах игорных
Одни хваленые зеленые столы.
«Передо мной любой факир ну просто карлик»
Шах расписался в полном неумении
Вот тут его возьми и замени!
Где взять? У нас любой второй в Туркмении
Аятолла и даже Хомейни.
Чем не «доктрина Брежнева» в популярном изложении? Впрочем, напрасно на Западе авторство этой пресловутой доктрины присвоили Брежневу. Она имеет куда более раннее происхождение. Бойкий приверженец этой самонадеянной и хвастливой политической философии свято верит в его скорое торжество:
Напрасно кто-то где-то там куражится
Его надежды тщетны и пусты:
К концу десятилетия окажутся
У нас в руках командные посты!
Моше Даян без глаза был и ранее,
Другой бы выбить, ночью подловив!..
И если ни к чему сейчас в Иране я,
То я готов поехать в Тель-Авив.
«Лекция о международном положении»
прочесть брошюру
как наказ,
Чтоб не вздумал жить там сдуру
как у нас.
к демократам
В польский город Будапешт
Буржуазная зараза
Все же ходит по пятам
Сплю с женой, а мне не спится:
«Дусь, а Дусь!
Может, я без заграницы обойдусь?
Я ж не ихнего замеса
я сбегу.
Я на ихнем ни бельмеса,
ни гугу!»
«Инструкция перед поездкой за рубеж»
работой, но тебе скучно».
Повествуя без всяких прикрас и умолчаний о скупых на радости и щедрых на бедствия и лишения судьбах соотечественников, поэт не предлагает им простых объяснений причин их затянувшегося неблагополучия. Он не приписывает его воле злого рока, невзлюбившего Россию. Коварство и жестокость иноземных пришельцев, алчность, лютость и тупоумие собственных властителей не свалились на эту несчастную страну попущением сил небесных. Во многом, если не в главном, повинны сами страдальцы. Из-за своей беззаботности, лени, всегдашней готовности избавиться от бремени размышлений и решений и уступить его не тем, кто видит и говорит им горькую правду и взывает к их совести, а тем, кто, обольстив их звонкой ложью, заманчивыми посулами, загоняет их, как скот, в загон, а потом с помощью бдительных пастухов и свирепых псов поступает с ними как заблагорассудится. Исполненная поэтической мощи и музыкальной гармонии горькая притча «Жил я славно в первой трети» дает точнейшую клиническую картину застарелой российской болезни почти невероятной беспечности, привычки надеяться на кривую, которая в крайнем случае вывезет. Сколько сласти и неги в таком бездумном житье-бытьe!