Перевод В. Зайцева
ее в свои песни, чтобы обуздать. Это мой способ одолеть ее временно».
Такое же присутствие смерти волновало и В.В. Военные песни В.В. составляют как бы одну большую поэму о долгой и опасной гонке множества людей наперегонки со смертью:
Шальные пули злы, слепы и бестолковы,
А мы летели вскачь они за нами влет,
Расковывались кони и горячие подковы
Летели в пыль на счастье тем, кто их потом найдет.
«Пожары»
Вдоль обрыва по-над пропастью, по самому по краю
Я коней своих нагайкою стегаю, погоняю
Что-то воздуху мне мало ветер пью, туман глотаю,
Чую с гибельным восторгом: пропадаю, пропадаю!
Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
«Кони привередливые»
Смешно, не правда ли, смешно!
А он шутил недошутил,
Недораспробовал вино
И даже недопригубил
Он знать хотел всё от и до,
Но не добрался он, не до
Ни до догадки, ни до дна,
Не докопался до глубин,
И ту, которая одна,
Недолюбил.
«Прерванный полет»
Придется, видно, мне когда-то
Сойти с земных дорог и троп,
Но где растет тот дуб, ребята,
Что будет спилен мне на гроб?
«Завещание»
Сон мне снится вот те на:
Гроб среди квартиры,
На мои похорона
Съехались вампиры,
Стали речи говорить
Всё про долголетие,
Кровь сосать решили погодить:
Вкусное на третие.
«Мои похороны, или Страшный сон очень смелого человека»
Иногда, правда, чтобы хоть в чем-то примириться с неизбежным будущим переселением в мир иной, приходит мысль пошутить над таким оборотом дела и даже найти в нем некие преимущества, вроде тех, какими у Ж.Б. костлявая дама с косой обольщала жизнелюбивого дядю Аршибальда:
В царстве теней в этом обществе строгом
Нет ни опасностей, нет ни тревог,
Ну а у нас все мы ходим под Богом,
Только которым в гробу ничего.
«Веселая покойницкая»
Не утешает даже перспектива обосноваться в тамошних райских кущах и вознаградить себя за все здешние невзгоды. Издревле воображение поэтов рисовало картины потусторонней жизни. Почему-то изображения рая удавались им всегда хуже, чем сцены преисподней. Эта закономерность проявилась и у Данте в его «Божественной комедии», из всех трех частей которой «Ад» бесспорно самая впечатляющая. Исключение составляет, пожалуй, только рай мусульман, как он описан в Коране.
Маяковский, совершив поэтическое вознесение на небо, увидел там некую воплощенную фантазию технократа:
Центральная станция всех явлений, путаница штепселей, рычагов и ручек.
Вот сюда и мир застынет в лени вот сюда завертится шибче и круче.
Эта вот зализанная гладь это и есть хваленое небо?
Серьезно. Занято. Кто тучи чинит, кто жар надбавляет солнцу в печи.
Все в страшном порядке, в покое, в чине. Никто не толкается. Впрочем, и нечем.
Если красавица в любви клянется
Здесь, на небесной тверди слышать музыку Верди?
«Человек»
«Но что там ангелы поют такими злыми голосами?» То было всего лишь предчувствие. Когда же подоспел случай отведать яблок из райских садов, стало понятно, что никаких других голосов от ангелов ждать не приходится:
Прискакали гляжу пред очами не райское что-то:
Неродящий пустырь и сплошное ничто беспредел.
И среди ничего возвышались литые ворота,
И огромный этап тысяч пять на коленях сидел.
Седовласый старик он на стражу кричал, комиссарил,
Он позвал кой-кого и затеяли вновь отворять
Кто-то ржавым болтом, поднатужась, об рельсу ударил
И как ринутся все в распрекрасную ту благодать!
«Райские яблоки»
И запрыгали двое,
В такт сопя на бегу,
На виду у конвоя
Да по пояс в снегу.
Я к нему, чудаку:
Почему, мол, отстал?
Ну а он на боку
И мозги распластал.
Приподнялся и я,
Белый свет стервеня,
И гляжу кумовья
Поджидают меня.
И мы прошли гуськом перед бригадой,
Потом за вахту, отряхнувши снег:
Они обратно в зону за наградой,
А я за новым сроком за побег.
Я сначала грубил,
А потом перестал.
Целый взвод меня бил
Аж два раза устал.
Зря пугают тем светом
Тут с дубьем, там с кнутом:
Врежут там я на этом,
Врежут здесь я на том.
«Был побег
на рывок »
Гробовщики пусть, негодуя,
Твердят, что спятил я с ума,
К Курносой в гости не пойду я
Поищет пусть меня сама.
«Завещание»
Цитируется по редакции, опубликованной в ж-ле «Знамя», 1988, 2.
А уж если все сроки вышли и переселения на небо не избежать, то и там можно как-нибудь устроиться, при случае даже не меняя своей земной профессии, например, аккордеониста:
Если и там
Шум, суета,
Танцы, кутеж,
Ты, брат, тогда
Там без труда
Дело найдешь.
«Старый Леон»
Ж.Б. почти половину своей жизни страдал от болезни почек, истязавшей его мучительными приступами. Ему довелось перенести несколько опасных хирургических операций. В.В., по свидетельству его вдовы Марины Влади, прежде чем навсегда покинуть эту юдоль, побывал за гранью жизни. Оба не только постоянно помнили о смерти и часто поминали ее в своих стихах, но и были готовы к встрече с нею. Рассказывают, что когда лечащий врач Ж.Б. сообщил своему пациенту, что жить ему осталось совсем недолго (такая откровенность допускается во Франции врачебной этикой), поэт взял в руки гитару и, улыбнувшись, спел ему одну из своих лирических шутливых песен: