Ты, конечно, знаешь, что Лева совсем запутался и сбился с пути. Все думали, что с Мунькой он быстро расстанется. Оказалось серьезнее, чем думали. Тогда Варя стала меня просить, чтобы я уговорила Евгення Степановича Струкова съездить к нему и все выяснить. Все говорили, что неловко мне ехать самой туда, где камелия. Саша тоже приехал прощаться с матерью и расспрашивал, как с Левой решили. Я сказала. Он стал убеждать, что все равно Лева погиб и чтобы я себя не компрометировала. Это так было больно и противно. Я ему только сказала: «Тут идет дело о спасении твоего брата, а не обо мне, ловко или неловко будет мое положение, если это и скомпрометирует, то перед кем, перед их большим
светом, так мне на это ровным счетом наплевать». Он сейчас же заюлил. На том разговор и кончился. Евгений Степанович тоже был у Вари. Потом он говорил: «Я не могу этих материнских слез забыть и ее просьбы». Евгений Степанович съездил к Леве и привез его ко мне. Больно сердце сжалось, когда я увидела его не цветущий юноша был передо мной, которого я видела в последний раз, а паралитик, и походка была какая-то необычная, и грустное, убитое лицо. Встретились хорошо, я спросила, что делает, как живет. Он мне по обыкновению сказал всю правду, не утаивая, и добавил, что хочет жениться на Маше, как он ее называл. Она была простая крестьянка, неграмотная, была привезена матерью к тетке, а тетка ее хотела продать, от тетки с узелком убежала, встретила офицера, полюбила его, имела от него ребенка, схоронила ребенка, с офицером разошлась и пошла по известной дорожке. Встретила Леву, полюбила его и сошлась с ним. «Привези ее ко мне», сказала я. «Да разве вы ее примете?» спросил Лева с сомнением, но глаза его заблестели и он весь просветлел. «Я хочу познакомиться с твоей невестой. Надеюсь, она не заставит меня к ней ехать?» «Конечно, нет, я этого не допущу».
На другой день он приехал с Машей. На ней был простой костюм, что меня поразило. Я ожидала чего-то кричащего и пестрого. Манеры просты. Мое впечатление было, иначе не могу выразить, это был сфинкс; чрезвычайное впечатление производили ее серо-стальные глаза, и все очарование было в этих глазах. Вся гибкая, стройная. Встретила я ее ласково и не почувствовала никакой натяжки или стеснения. Держала она себя с большим достоинством. Она сразу завоевала мое сердце. Поговорили, и я предложила им обоим: не поедут ли они со мной пока в Тургенево, а потом в Москву, которую я выбрала как место жительства, что Леве надо заниматься, чтобы выдержать какой-нибудь экзамен, что живу я очень скромно и что, пожалуй, ей будет скучновато. Они оба согласились и сказали, что им жить нечем. «Устроимся как-нибудь и сживемся», сказала я. Когда они вышли, Лева вернулся, бросился ко мне и горячо обнял. «Тетя, что вы сделали для меня!» Мы крепко обнялись, и он побежал за Машей. Веру я тотчас известила о свидании и о нашем решении. Сестра с Катей немедля приехали в Петербург, и тетушка Орлова тоже приехала, последняя была поражена: «Как вы можете, Мари, на это решиться жить с камелией». «Камелия камелии рознь, а в ней виден человек, может, для Левы все к лучшему устроится». «Жениться на камелии, это невероятно, бедный Лева». «А первое-то было лучше?» спросила я. «О, та светская, высшего света». «Да мегера, не знай кто кого лучше, старуха, которая губит молодежь из-за прихоти или камелия, которая на своих плечах его поддерживает». С тетушкой Орловой во взглядах мы не сошлись. Варя тоже пожелала видеть Машу. Свидание было трогательное. Варя их благословила на супружество. «Поедем, помолимся», просила Варя. Мы съездили в церковь. Она так пламенно молилась, так плакала. Тяжело быть матерью, подумала я. После этого она мне говорит: «Эта свадьба не состоится. Маша уйдет, не выдержит, потом, может, вернется, ты тогда повидай ее, не бросай». Меня это поразило, и это как-то крепко запомнилось. Варя в этом была очень похожа на маму, у нее было непонятное ясновидение.
Варя, успокоенная и умиротворенная, стала собиться в дальний путь. Когда мы все их проводили, Лева привез Машу на вокзал. «Почему ты ее не привез?» спросила я. «Да ведь нельзя, сестра тут». Мне это было неприятно за Машу, ведь будущая жена его, как же с сестрой не познакомить. Но все они, высшего круга, нашли, что Лева прав. Покуда шли их сборы, а сундуков премного набиралось, нам захотелось съездить на острова. Помню, мы шли по Невскому и на нее все оглядывались. Пришли на пристань, я уже взошла на пароход, Лева отводит меня в сторону и говорит: «Тетя, прошу вас, поезжайте домой, компания будет для вас неподходящая». «Как хочешь, сказала я, если стесняю, уеду». «Не стесняете, но вам тут не место, прошу вас. Она очень известная в Петербурге». Оберегает мою репутацию, как и сестрину, подумала я. Но не желая ему делать неприятное, вернулась домой. Неладно, думалось мне, стыдится он ее, какая же это жена будет для него. Крепкое раздумье взяло. Ну да видно после будет, решила и на этом успокоилась. Саше я писала все подробно обо всем потребность была ей все рассказать и ее мнение узнать, она бы меня поняла. Саша мне только раз написала, и я ее письму обрадовалась, как свежему ветру в душной атмосфере.