Толстой смотрел на доброе и такое милое лицо любимой тетушки, а мысли его уносились в то далекое время, о котором рассказывала Мария Леонтьевна. Поражало его то, что так основательно, прочно жили всего лишь пятьдесят лет тому назад.
Восемнадцатого июля, в день рождения деда Леонтия Борисовича, съезжался весь уезд. К этому дню задолго готовились: еще в марте начинали варить пиво, зарывали его в лед, чтобы ядренее было. И какое получалось пиво: во всем уезде нельзя было найти. Из «мертвого» угла, который был в подвале, заблаговременно вынимались старые наливки, подслащивались. В этот «мертвый» угол при рождении каждого ребенка зарывались наливки, чтобы распить на свадьбе; эти не трогались, хранились свято. Недели за две начиналась варка шипучек и водичек. Гости к восемнадцатому съезжались заблаговременно, за день, за два. Постарше и попочетнее размещались в доме и в дедовом флигеле, который был обмебилирован, как и дом, помоложе в галерее и, наконец, в беседке, которая была не хуже любой нынешней загородной дачи. Гостям прежде всего
предлагалась баня или купанье, по желанию, и гости, освежившись и отдохнув могли забавляться, как хотели, без стеснения... Ты слушаешь меня, Леня? неожиданно оборвала его размышления Мария Леонтьевна.
Говори, говори, очнулся Алексей. Я слушаю
Весной ехали налегке на пароходе, но сундуки неизменно следовали за нами, а также все драгоценные вещи. Город мы, дети, никогда не любили, нас он не забавлял, а только стеснял. После житья в Ставрополе нас повезли в Самару. Да ну об этом как-нибудь в другой раз, уморил ты меня своими расспросами. Пойдем-ка, неожиданно сказала тетка, лучше я тебе покажу кабинет деда твоего. Посмотришь своих пращуров, а то ведь нынешняя молодежь даже гордится тем, что не имеет ни роду своего, ни племени. А ты должен знать свою родословную.
Мария Леонтьевна провела Алексея через бывшую лакейскую и показала на витую лестницу, которая вела в кабинет Леонтия Борисовича, а сама пошла по своим делам. Алексей быстро поднялся, пересек площадку и оказался в кабинете деда. Все здесь выглядело крепко и надежно: и большой письменный стол красного дерева, и огромное кресло, и книжный шкаф солидных размеров, и особенно турецкий диван, вышитый бабушкиными руками. Алексей оглянулся и увидел портреты прапрадедов, прадедов и деда. Среди этих портретов выделялся портрет Новикова с поднятой рукой и отогнутым большим пальцем, на котором бросалось в глаза массивное кольцо. Прапрадед Петр Петрович Тургенев тоже был масоном. А вот и он, подумал Алексей, чуть повернувшись и скользя глазами по портретам. На худом испитом лице Петра Петровича горели глубоко запавшие задумчивые глаза.
Алексей вышел на площадку, прошел через две детских комнаты, спустился по лестнице и очутился снова в лакейской, толкнул дверь быстро прошел через большую квадратную залу для приема гостей, уставленную ломберными столами, тумбами и резными стульями красного дерева, арку, малую гостиную. Большая ореховая дверь была приоткрыта, и Алексей с неизъяснимым волнением вошел в длинную голубую гостиную, где родилась его мать, это была гостиная бабки Екатерины Александровны. Алексей осмотрелся. Над дверью висела икона божьей матери, по стенам портреты, камин, бюро, библиотека, рабочий столик, кушетка. Видно, на этой кушетке бабушка родила девять дочерей и своего первенца, а только четыре дочери дожили до зрелых лет. А вот и маленькая ореховая дверь, о которой столько рассказывали мать и тетя Маша. Алексей вышел в длинный таинственный коридор, закрыл дверь и посмотрел в гостиную сквозь разноцветные стекла знаменитой двери. И действительно, все старинные вещицы на бюро приняли фантастические оттенки и краски. Да и портреты преобразились, а главное, не видно портрета зеленой бабушки с фижмами, которая обычно неотступно следит своими живыми глазами и загадочно улыбается, будто знает то, чего хотелось бы скрыть каждому из осмелившихся смотреть на нее. Зато Алексей сквозь этот «магический кристалл» с удовольствием разглядывает добрые лица своих прабабушек Аплечевой и Багговут, урожденной княжны Хованской, матери Екатерины Александровны. «Да, подумал он, и с материнской стороны можно проследить свою родословную чуть ли не до времен Ивана Грозного». С этими мыслями Алексей пошел в библиотеку взять что-нибудь почитать. Здесь особенно заметна была печать запустения. Давно уж, видно, библиотекой никто не занимался.
Алексей по дороге узнал, что Мария Леонтьевна доживала последние дни в деревне. Вскоре она совсем переедет в Москву на постоянное жительство. Так что какой с нее спрос. Родовое имение Тургеневых разорено. Хорошо, что он приехал сюда, в другой раз вряд ли бы собрался.
В Тургеневе Алексей прожил неделю. Тяжело было на душе. Но эта неделя благодаря Леве и Муньке запомнилась ему надолго.
Еще в Самаре его удивило, что тетя Маша так трогательно внимательна к этой паре. Что произошло здесь за то время, когда он был в Дрездене? Как только они остались одни, Алексей немедленно стал расспрашивать тетю Машу. Вот что она рассказала: