Миленькие, да это моих утяток перестреляли...
Пришлось заплатить. Инцидент был исчерпан, но долго еще со смехом вспоминали свою первую охоту.
27 июня Алексей писал родителям: «Работаем мы на озере Еланчике и близимся к цели, пока не выяснятся результаты, ничего не пишу.
Местность чудная: горы, лес, прозрачные рыбьи озера, не жаркий климат, немножко много дождей, но зато мало комаров.
Я оброс бородой, загорел, как цыган, и одичал.
Напиши,
что у вас делается, как поживаете.
Глушь у нас все-таки большая и если бы не попы, то нам бы приходилось туго».
На одной из первых страниц дневника три фигуры: В центре Василий Михайлович Рожанский, по бокам его сын Герман и сам Алексей Толстой. Из рога изобилия на их головы льется золотой дождь, а внизу инвентарь старателя: лопаты, кирка, носилки и прочее. Около месяца провели они на Кундравинской заимке в поисках золота. Вместе с ними работали опытные изыскатели, но шли дни за днями, а золота не было. Работы в шурфе шли полным ходом, но существенного результата не было, все та же порода: речник вперемешку с илом. Прошли уже шесть аршин, и щуп показывал, что до песка еще пять четвертей! Промывка одного ковша дала хороший шлих и одну золотину. Алексей сам это видел. Но старатель, который брал пробу, отрекся от шлиха и от золотины, убеждая его в том, что ничего подобного не видит. Алексей не поверил ему и, возбужденный, побежал к Василию Михайловичу. Они тут же решили, что если в пади будет найдено золото, то ставить надо, пожалуй, прииск, одной драги здесь будет недостаточно. Падь весьма заманчивое место; они ото всех, с кем разговаривали, слышали, что в пади обязательно должно быть золото. Само расположение ее она является продолжением Толстой горы и Круглой сопки, прямое сообщение с озером заставляет надеяться. Вот почему был так уверен Алексей, что если уж здесь первая же проба принесла золотину, то в пади и подавно будет им удача.
Вскоре, увы, ему пришлось убедиться в своей ошибке. Па следующий день к нему подошел Кучеров:
Барин, вас зачем-то Лопыгин зовет.
Алексей подошел к шурфу. Лопыгин показывает ему вынутую почву тальк. Все ясно, с горечью подумал Алексей. Надежды больше нет. Надо выбивать крепи и заваливать шурф. Старатель торжествующе посмотрел на него, но выбивать крепи отказался, опасно. Выручил все тот же Лопыгин. Это прямо черт, а не человек. Нелегкое дело завалить семиаршинный шурф, пробитый в зыбучем грунте, причем сначала надо вынимать крепи снизу. Алексей с любопытством смотрел, как Лопыгин с кайлом решительно полез на семиаршинную глубину, через минуту оттуда послышались удары кайла, стук падающих бревен, плеск воды. Алексей заглянул в шурф: Лопыгин просто чудом успевал отскакивать от валящихся сверху бревен. Через несколько минут раздался его голос, потребовавший заваливать шурф: на высоту сажени крепи выбиты. В шурф полетела земля и хворост. Так все семь сажен поднимался кверху Лопыгин. Не прошло и двадцати минут, как он показался из-под земли, мокрый и грязный, как тритон.
Вечером сидели и мечтали о том, что было бы, если бы в пади оказалось золота золотника на три-четыре. Но на разработку в пади надо еще получить разрешение у лесничего, жившего в Варламово.
Поездка к лесничему оказалась удачной. Возвращались они уже ночью. И все было бы хорошо, если бы не ямщик. Алексею он сразу не понравился. Все хихикал, когда они разговаривали. Потом спросил, хорошо ли их угостил лесничий, и незаметно для них завязал разговор о политике. Из его путаных рассуждений можно было сделать вывод: мир заключать не следует, потому что русские обязательно побьют японцев. Ничего, что они разбили наш флот, зато мы их колотим на суше, и совсем бы победили, если бы у нас не отняли пушек и японцы ходили бы в бой в трезвом виде. Потом, у них немецкие и польские генералы, а они, известно, одной веры с японцами.
Глупая и самоуверенная болтовня ямщика сначала только веселила Алексея, и он с интересом прислушивался к его болтовне. А потом, когда ямщик предложил заехать к нему на заимку, уверяя их, что там у него есть гармонь, племянница и водка, Алексею стало скучно: рядом тесть, да и сразу видно, что заливает.
2 июля Алексей Толстой делает следующую запись:
«Утром я вскочил рано и со Ст. Ив. поехали в падь для исследования.
При самом въезде пощупали, наткнулись на гору и я решил начать от дальних гор. Вскоре лошадь начала тонуть в торфу, хотя мы и ехали по дороге. Оставив кучера с лошадью и инстр. мы с Лоп. пошли далее, все время проваливаясь до колена. Пройдя Еланчик, взяли влево по просеке и попробовали щупом, результаты те же. Пошли далее. Жара, комары, местность настоль отдаленная от дорог и столь непроходимая, что мы решили вернуться обратно и начать разведки от Еланчика.
Но в это время послышался издали лай Така, затем ужасный писк, точно он схватил зайца за горло. Я впопыхах заряжаю ружье, треск сучьев и на нас из-за кустов мчится что-то. Я прицеливаюсь, а Степан кричит: «Да это козел!» Опускаю ружье. Маленький, полуторанедельный козлик со страшным криком несется прямо на нас. Один момент и Лоп. бросил на него ковшик и лопату. Козел покатился. Я кинулся к нему, он бился и пищал под ковшиком. «Должно,