К материалам расследования была приобщена записка, которую Корнева пыталась передать неизвестному адресату, находясь в следственном изоляторе.
«Г.1 Я главный бухгалтер, и сидит со мной кассир. У нас есть суммы без документов, и мы их признаем. И есть ордера с подлинными подписями начальников партий. Они подтверждают,
что это их подписи. Но я с них эти суммы списала без документов. Есть смысл напирать на них?» Записка была адресована одному из начальников изыскательских партий.
С некоторыми начальниками партий Корнева вступила в сговор. Один из них показал на допросе следующее. Однажды он приехал в институт получить зарплату для всех работающих в партии. Корнева попросила его расписаться в расходном ордере на четыре тысячи триста рублей, якобы для того, чтобы «забронировать» заявку в банк. Через некоторое время она сказала Хамкову, что денег в банке удалось получить меньше тысячу рублей, и потому надо заполнить новый ордер уже на эту сумму.
Следствием было установлено, что тысячу рублей Хамков получил, эта сумма указана в его отчете. В ордер на четыре тысячи триста, который не был уничтожен в присутствии Хамкова, Корнева вписала другое число: вместо девятого 29 июня. Сообщники разделили похищенные деньги. Хамкову было предъявлено обвинение.
В числе тех, кто способствовал преступной деятельности. Корневой и Пащенко, оказались директор филиала Гипроавтодора Грачев и главный инженер Мирзоев, главный бухгалтер головного института в Москве Гук. Они подлежали привлечению к уголовной ответственности за халатное отношение к исполнению служебных обязанностей. Закон требовал их наказания не без «помощи» этих людей государству был нанесен большой ущерб. Директор и главный инженер, мягко говоря, проявили полнейшее ротозейство, доверчиво подписывая незаполненные банковские чеки, платежные поручения, другие документы. Никто из них ни разу не проконтролировал денежно-расчетные операции своей бухгалтерии, хотя это входило в их служебные обязанности.
Не лучшим образом их исполняла и Любовь Владимировна Гук, почему-то уверовавшая в опыт и непогрешимость Корневой. Главный бухгалтер головного института даже не считала необходимым тщательно проверять балансовые отчеты, присылаемые Корневой.
Есть, к сожалению, люди, исповедующие в жизни на первый взгляд не вызывающий возражений принцип: сам я человек честный, порядочный, но за других не в ответе. Оставаться лично честным как этого порой мало, оказывается!
Вместе с Якушкиным мы провели общее собрание коллектива филиала Гипроавтодора; вокруг расследования уже ходило немало разных слухов, порой невероятных, искаженных. Их надо было рассеять, сказать людям правду. Собрание преследовало и профилактическую цель.
В процессе расследования удалось возместить государству значительную сумму нанесенного преступницами ущерба. Она составила третью часть от похищенных денег. Мы внесли представления на управляющего областной конторой Стройбанка и директора головного института: банк не контролировал выдачу денег филиалу, бухгалтерия филиала получала их по требованиям, а не в соответствии со сметой по кассовым планам.
Мне осталось составить обвинительное заключение. Начала я его привычными словами: «Настоящее дело возбуждено такого-то числа, месяца, года по факту попытки передачи взятки бывшим старшим бухгалтером Корневой 3. И. и кассиром Пащенко В. А. экономисту Произведенным по делу расследованием установлено следующее»
Обвинение было составлено на девяноста страницах, отпечатано и вместе с томами дела направлено в суд.
Впереди было судебное заседание
Елена Грушко СОВПАДЕНИЕ Повесть
I
Полусонная диспетчерша подняла трубку:
Алло, такси!
Валя? Але, это ты? позвал всполошенный голос Петра Лекарева, водителя 715-й машины.
Чего тебе ночь-полночь?
Свистни-ка по-быстрому деда. Я из автомата, тут стекла вдрызг, мандраж пробирает.
Весь таксопарк знал, что Петр два года ходил на БМРТ, а потому старшего механика таксопарка Устинова, который как раз сегодня дежурил, называл поморскому
только дедом.
Да спит он, лениво промолвила Валя. Ты сменился ну и иди, тоже спи с богом!
Толку от твоего бога мне бы грелку сейчас погорячее! Да не в том дело. Тут неподалеку от нашего дома таксишка забуксовала. Понятно? Жена говорит, что еще часов с девяти стоит.
Это где? начала просыпаться Валя. Чья машина?
Стоит напротив столовки, а чья леший знает. Там вокруг не лужа, а море разливанное. Бросил, чучело, когда забуксовал. Давай в темпе деда, а то я еле стою после смены.
Валя потянулась к селектору. Конечно, брошенную машину необходимо привезти в гараж, иначе к утру антенны, зеркала, а то и колес не будет. Она воткнула палец в клавишу:
Михаил Миха-алыч! Возьмите трубочку!
Татьяна Васильевна Маркова стояла на краю огромной лужи и разглядывала свои ноги.
Попортила сапожки, Татьяна, а? сочувственно спросил кинолог Стариков, а огромный Шериф шумно показалось, тоже сочувственно вздохнул, ткнулся носом в высокие, перепачканные голенища.
Ладно, переживем! буркнула Татьяна Васильевна и пошла к машине техпомощи, в кабине которой маячили два бледных пятна.