Я осторожно продвигался по тропинке, чтобы выйти из зарослей только у задней стены здания.
По огромному диску луны быстро проплывали серебристые полоски облаков, и ее белый свет, свободно проходивший через эту своеобразную облачную призму, тоже разделялся на параллельные полоски.
Я так подробно пишу обо всем этом, чтобы передать вам как можно полнее впечатление от этой загадочной ночи. Представьте себе этот заросший, дикий парк в узких снопах лунного света и вот за одним из поворотов тропинки я наталкиваюсь на незнакомца.
Все выглядело, словно на гигантской цветной открытке. Неправдоподобно ярко. Густая трава, посредине большой бассейн из коричневатого мрамора и на краю его стоящий неподвижно, как статуя, фламинго, а впереди на тропинке, прислонившись к стволу платана, стоит этот незнакомец. Как мне описать его? У него было бледное лицо, длинные, небрежно причесанные волосы падали на высокий, умный лоб. На нем были неглаженные полотняные брюки в какую-то странную полоску, уродливые башмаки и белая рубашка с небрежно распахнутым воротом. Не знаю почему, но я сразу почувствовал, что этот человек из благородного сословия. С ним было что-то неладно, он был болен или опустился, но по посадке головы, по серьезному, спокойному лицу это все равно чувствовалось.
С каким-то странным, полным боли, задумчивым выражением незнакомец смотрел вверх, на облака Я сделал шаг вперед. При первом же моем движении он обернулся ко мне.
Вы пришли за мной? спросил он тихо.
Нет, ответил я спокойно. Что вы здесь делаете?
Не знаю.
Кто вы?
Почему вы об этом спрашиваете?
Я часовой!
Он, скрестив руки, оглядел меня.
Где же ваша винтовка?
Я только что сменился.
Как же вы могли без разрешения покинуть караульное помещение?
Что? Похоже, что я должен объясняться перед ним.
Это вас не касается. Скажите лучше, как вы попали сюда?
Перелез через внешнюю стену.
Зачем?
Не знаю.
Суровое, спокойное лицо смотрело на меня с каким-то безжизненным холодом. Руки его были скрещены на груди. Вопреки нескольким прядям седых волос, он не выглядел пожилым. Лет сорок не больше. У меня почему-то мороз пробежал по коже.
Ну? Так что вам угодно? спросил он.
Я хочу знать, кто вы
Этого я не скажу
Похоже, он думает, что меня можно напугать. Я шагнул вперед.
Не советую вам шутить со мной. Если по какой-то причине вам не охота связываться с полицией, выкладывайте, в чем дело. Ясно? Я парень неплохой, но шуток не люблю!
А мне безразлично, что вы любите, ответил он угрюмо.
Я придвинулся вплотную к нему и схватил его за плечо. Точнее говоря, схватил бы
Внезапно все передо мной потемнело. А ведь он только схватил меня за горло и крепко сжал мое плечо. Но рука у него была твердой, как железо.
Вообще-то вы могли уже заметить, что, несмотря на всю мою кротость, если меня начнут задирать, я не брошусь наутек и перед дюжиной парней. О моих мускулах и о моей грудной клетке врач из сумбавской тюрьмы даже заметку написал в какой-то журнал, однако в руках этого незнакомца я, должен признаться, чувствовал себя куском малость размякшего на солнце масла.
Он спокойно, не спеша отпустил меня.
Я перевел дыхание, словно ловец жемчуга, только что вынырнувший из воды.
А теперь, если хотите, можете арестовывать меня, сказал незнакомец, я сопротивляться не буду. Действуйте.
Я не фараон какой-нибудь. А вас что должны арестовать?
Завтра утром меня приговорят к смертной казни.
За что?
За измену родине и двадцатидвухкратное убийство. Вы могли заметить, что я подхожу к преступникам с неслишком уж суровыми нравственными мерками. Но это было все-таки чересчур
Шутите?
Нет. Завтра утром мне вынесут приговор, а еще через день приведут его в исполнение. На помилование у меня нет шансов
Но как же приговор приведут в исполнение,
когда вы здесь на свободе?
И все же меня казнят, потому что я вернусь в тюрьму. Я ведь не бежал, а только отпущен на пару часов.
Слушайте, что за чушь вы мне рассказываете?
Поосторожнее с выражениями! Я не привык лгать! Меня на несколько часов отпустили из тюрьмы, чтобы перед смертью я еще хоть недолго смог побыть свободным человеком.
И вы вернетесь?
Разумеется.
Кто же вы?
Капитан Ламетр.
Матерь божья!
Имя капитана Ламетра в те дни было известно всему миру. Что уж там говорить обо мне, столько времени проторчавшем в Оране без работы, по милости проклятой бюрократии.
И вы вернетесь, потому что дали слово? спросил я недоверчиво.
Человек, отпустивший меня, был артиллеристом и служил у меня во время войны. Сейчас он главный надзиратель.
Что же вы, капитан не хотите жить? Он вздохнул.
Хочется, конечно но подвести Барра я не могу. У вас не найдется сигареты?
Пожалуйста Знаете ли, для предателя и убийцы у вас что-то слишком мягкое сердце.
Черт его знает, было в этом капитане что-то, заставлявшее ему повиноваться. Словно вокруг его голой шеи по-прежнему витал призрак воротника с серебряными галунами.
Он жадно выкурил сигарету, а потом оглядел меня, словно взвешивая, чего можно от меня ожидать.