Звонок в дверь прервал его размышления. Воронин с трудом поднялся, морщась от боли в коленях, и пошёл открывать. На пороге стояла Елена заплаканная, с покрасневшими глазами, но решительная.
Можно войти? тихо спросила она.
Конечно, кивнул Воронин, отступая в сторону. Это твой дом не меньше,
внутри тоскующий по единственной женщине, которую по-настоящему любил.
И завтра ты выйдешь на ринг... из-за нас? спросила она тихо.
Не только, ответил Воронин после паузы. Из-за страны. Из-за тех ребят, с которыми воевал. Из-за памяти о том, кем я был и кем остаюсь. Он посмотрел дочери в глаза. И да, из-за вас тоже. Чтобы вы могли гордиться своим отцом.
Мы и так гордимся, сказала Елена, и её глаза наполнились слезами. Всегда гордились. Просто боимся потерять тебя.
Она встала из-за стола, подошла к отцу и обняла его. Воронин обнял дочь в ответ, чувствуя, как она вздрагивает от беззвучных рыданий.
Не потеряете, твёрдо сказал он. Я ещё повоюю.
Когда Алексей вернулся из магазина, он застал деда и тётю на кухне они сидели рядом, перебирая старые фотографии и смеясь над какой-то семейной историей. Напряжение исчезло, и даже сама атмосфера в квартире, казалось, изменилась стала теплее, светлее.
А вот и наш секундант! воскликнул Воронин, увидев внука. Иди к нам, Алёшка. Мы тут с тётей Леной о старых временах вспоминаем.
Елена подняла глаза на племянника и улыбнулась. В её взгляде Алексей прочитал примирение и что-то ещё какое-то новое понимание, словно она наконец увидела в своём отце не только упрямого старика, но и человека с богатым внутренним миром, с историей любви и потерь.
Поздно вечером, когда Елена ушла, пообещав прийти завтра перед боем, Алексей помогал деду готовиться ко сну.
Вы с тётей Леной помирились? спросил он, раскладывая постель.
Не то чтобы мирились, задумчиво ответил Воронин. Скорее, наконец поговорили. По-настоящему. Как жаль, что для этого понадобилось столько лет.
Он сел на край кровати, морщась от боли в суставах. День был насыщенным, и усталость давала о себе знать.
Знаешь, Алёшка, сказал он, глядя на внука, чем старше становишься, тем больше понимаешь, как важно не терять время. Не откладывать важные разговоры. Не копить обиды. Он вздохнул. Иногда кажется, что впереди ещё много времени, что успеешь сказать все важные слова. А потом оказывается, что времени уже нет.
Алексей молча кивнул, чувствуя мудрость в словах деда.
Я рад, что вы поговорили, сказал он наконец. Тёте Лене это было нужно. И тебе тоже.
Да, согласился Воронин. Очень нужно. Теперь я могу выйти на ринг завтра с лёгким сердцем. Что бы ни случилось у меня есть вы. Моя семья.
Он лёг, позволяя внуку укрыть его одеялом. Алексей выключил свет и тихо вышел из комнаты. Воронин закрыл глаза, но сон не шёл. В памяти всплывали образы Клавдия в синем платье, дочери в детстве, внук, делающий первые шаги,а потом и внучка.
"Я прожил хорошую жизнь," подумал он. "Что бы ни случилось завтра я прожил хорошую жизнь."
С этой мыслью он наконец погрузился в сон. Ему снилась Клавдия, молодая и красивая, в том самом синем платье. Она улыбалась и протягивала к нему руки. "Всё будет хорошо, Миша," говорила она. "Ты справишься. Ты всегда справлялся."
Глава 7
Боли в суставах, привычные спутники последних лет, давали о себе знать, но не сильнее обычного. Сердце билось ровно. Голова была ясной. Странное спокойствие наполняло его то особое состояние боксёра перед важным поединком, когда все сомнения остаются позади, и остаётся только чистая решимость.
***
К полудню холл гостиницы "Интурист" превратился в импровизированную пресс-зону. Журналисты со всего мира американские, европейские, японские, советские теснились вокруг небольшого подиума, где должна была состояться первая пресс-конференция перед взвешиванием и сегоднешнем боем. Фотографы проверяли оборудование, операторы настраивали камеры, а репортёры готовили вопросы, которые обещали стать острыми.
Воронин появился в сопровождении Алексея и представителей Спорткомитета. Коробов шёл рядом, нервно поглядывая то на часы, то на журналистов. Позади них врач и переводчик. Михаил Петрович был одет в строгий тёмно-синий костюм, белую рубашку и галстук. Выглядел он собранным и на удивление свежим для своих лет.
Готовы, Михаил Петрович? тихо спросил Коробов. Помните, о чём мы договаривались? Никаких политических заявлений, никаких провокаций. Только спорт.
Не учите старого, буркнул Воронин. Я в этих играх участвую дольше, чем вы живёте.
Они заняли места за длинным столом на подиуме. Пустое кресло с правой стороны ждало американского боксёра. Вспышки фотоаппаратов, словно молнии, озаряли лица присутствующих. Коробов начал вступительную речь, но внезапно её прервал шум у входа.
В холл вошёл Тайрон Джексон со своей командой. Высокий, мускулистый афроамериканец в элегантном светлом костюме выглядел впечатляюще. Рядом с ним седой тренер, менеджер, переводчик и охранники. Они медленно продвигались сквозь толпу журналистов, которые тут же начали выкрикивать вопросы и щёлкать затворами камер.
Воронин внимательно наблюдал за приближением соперника. Их взгляды встретились через весь зал старика с выцветшими голубыми глазами и молодого чемпиона с пронзительным тёмным взглядом. Что-то промелькнуло между ними искра узнавания, оценки, уважения.