Ты смеешься надо мной, сказала она.
Я ведь сумел найти тебя, не правда ли?
Она поглядела на меня, нахмурившись.
А как ты меня нашел? Я думала, что в том месте абсолютно надежно.
Я продолжал идти к мосту.
Так и было бы в течение десятка-другого минут. А потом на этой свалке появилось бы полным-полно крыс, ищущих какой-нибудь еды.
Девочка слегка позеленела.
Крыс?
Я кивнул. Возможно, я смогу выиграть расположение малышки, если не отвернется удача.
Хорошо, что в сумочке у твоей мамы нашлась щетка с твоими волосами. Я собрал с нее несколько волосков.
Ну, и?
Я вздохнул.
Ну и я использовал немного тауматургии, которая привела меня к тебе. Это была долгая, пешая прогулка, но зато прямо к тебе.
Таума что?
Вопросы по-любому лучше пинков. И я продолжил отвечать на них. Черт, мне вообще нравится отвечать на вопросы о волшебстве. Профессиональная гордость, наверное.
Тауматургия это волшебство ритуалов. Ты рисуешь символы, связанные с реальными людьми, местами и событиями или с представляемыми моделями. Затем вкладываешь немного энергии, заставляя что-либо случиться в меньшем масштабе, чтобы то же самое случилось в масштабе большом
Она пригнулась как раз в ту секунду, когда я увлекся своей речью, и укусила меня за руку.
Я рявкнул то, что, вероятно, не должен был говорить при ребенке, резко отдергивая руку. Девчонка оказалась на земле и бросилась к мосту, проворная как мартышка. Я встряхнул рукой, рыча про себя, и рванул следом. Она была быстра; косички развевались позади спины, ботинки и гольфы так и мелькали.
Она первой добралась до моста, древнего сооружения с двусторонним движением, перекинувшегося через Чикагскую реку, и бросилась бежать по нему.
Подожди! кричал я ей вслед. Не делай этого!
Она не знала город так, как знал его я.
Сосунок! раздался ее веселый голос.
Она продолжала бежать, пока большая, гибкая, волосатая рука не высунулась из-под крышки люка и обхватила сальными пальцами одну из ее лодыжек. Ребенок закричал от внезапного ужаса, падая на асфальт и обдирая кожу на обоих коленках. Кровь ярко темнела на ее белых гольфах в свете немногих работающих фонарей.
Я выдохнул проклятие и побежал к ней по мосту, надрывая легкие. Огромная рука усилила хватку и потянула девочку к люку. Я слышал утробный рычащий смех, доносящийся из темноты в отверстии, которое вело вниз, к подмостным помещениям.
Девочка кричала:
Что это, что это? Пусть оно отпустит меня!
Малышка!
Я подбежал к люку, подпрыгнул и ударил пятками обоих тяжелых ботинок по запястью грязной волосатой руки так сильно, как только смог. Из люка раздался рев и пальцы ослабили хватку. Девочка начала крутить ногой и, хотя это стоило ей дорогого оксфордского ботинка и гольфа, она, рыдая, вырвалась на свободу. Я схватил ее в охапку и попятился, стараясь не поворачиваться спиной к люку.
Тролль не должен был вылезти из такого маленького отверстия, как люк, но он это сделал. Сначала появилась грязная рука, затем бугристое плечо, а потом уродливая и отвратительная рожа. Он смотрел на меня и рычал, продолжая вылезать из люка с непринужденной гибкостью до тех пор, пока не встал на середине моста между мной и дальним берегом реки. Он походил на профессионального борца, который пал жертвой заочного курса начинающих пластических хирургов. В одной руке он держал мясницкий топор с костяной ручкой, фута два длиной, весь в подозрительных, темно-коричневых пятнах.
Гарри Дрезден, прогрохотал тролль. Волшебник лишает Гогота законной добычи.
Он со свистом рассек топором воздух справа налево.
Я задрал подбородок и стиснул зубы. Никогда не позволяйте троллю увидеть, что вы боитесь его.
О чем это ты говоришь, Гогот? Мы оба знаем, что играть со смертными уже нельзя. Так постановлено Неписанным Соглашением.
Лицо тролля исказила отвратительная усмешка.
Непослушные дети, сказал он грохочуще. Непослушные дети всё ещё мои.
Тролль сузил глаза и они зажглись злобным голодом:
Отдай! Сейчас же!
В мгновение ока он подскочил ко мне на несколько шагов.
Я поднял правую руку, высвобождая немного собственной воли, и серебряное кольцо на среднем пальце засияло ясным, прохладным светом, более ярким, чем освещение вокруг.
Закон джунглей, Гогот, сказал я, удерживая голос спокойным. Выживание наиболее приспособленных. Ты делаешь ещё шаг и сразу же попадаешь в категорию «слишком глупых для того, чтобы жить».
Тролль рычал, не останавливаясь, и поднял мясистый кулак.
Думай об этом, темное отродье, я тоже зарычал в ответ. Свет, исходящий от моего кольца, становился адски нестерпимым,
почти ядерным. Ещё шаг и ты пар.
Тролль неуклюже застыл, его подвижные осклизлые губы раздвинулись, обнажая зловонные клыки.
Нет! слюни текли по клыкам и капали, разбрызгиваясь на асфальте, когда существо смотрело на девочку. Она моя. Волшебник не сможет помешать этому.
Да-а? сказал я. Смотри же.