Сестрица, не откажи! взмолился он. Дай еще пластыря, какой днем мне давала!
А что случилось-то?! даже присев от тяжести корзины, удивилась я.
Да пластырь твой, радостно затараторил мужчина. Я ж его на плечо себе приклеил, и верно, прошло! А жена у меня уж который месяц с ногой мается! Опухает у нее нога, и шишка выскочила такая, что она и ходить не могла. К вечеру так и невозможно ногой двинуть. А тут я приехал домой, и этот пластырь-то ей на ногу и прилепил. Уж больно она жаловалась. Ну, прилепил, поехал по своим делам. А она меня на другом конце поселка догнала! мужчина радостно рассмеялся. Пешком! И боль прошла, и шишка-то ведь исчезла!
Ну? Так это хорошо, пролепетала я.
Так она сказала: «Любые деньги лекарке заплати, пусть еще пластырь даст!» Ведь она как мучилась, как страдала, бедняжка. И вдруг забегала шустрее молодухи. Так что уж не откажи, дай ей еще пластыря! Я-то ведь почти весь на себя потратил, ей осталось чуть. А то боится она, что вернется болезнь! А ей страсть как болеть больше не хочется!
«Работают наши волшебные двуцветники!» ликуя, подумала я. Но вслух, конечно, ничего не сказала.
За щедрость надо платить щедростью; и я дала своему нечаянному знакомому три пластыря.
Если что заболит, так же прикладывайте, велела я. А ногу можно на ночь обмотать теплым шарфом поверх пластыря. Ну, и заходите, если что
Дверь за ним закрылась, а я только ручки потерла, разглядывая целую корзину припасов.
Скоро людская молва разнесет
весть о моем чудо-пластыре! обрадованно произнесла я. И работу у меня прибавится. Но и денег тоже!
Глава 7. Муж
Я же прибрала подарки, привезенные мне за пластырь, выпила теплого бульона, поела немного мяса.
Мысли мои возвращались к двуцветникам. Мы же собирались их сажать сегодня! Земля в торфяном ящике отогрелась, стала мягкой и влажной.
Ну, сажать, так сажать, уверенным голосом произнесла я. А у самой сердечко так и трепещет, так и рвется из груди. Тайну; двуцветникам нужно тайну рассказать.
Пожалуй, это и хорошо, что Лиззи спит.
На кухонном столе я установила ящик, перемешала в нем землю, убедилась, что нет ни единого мерзлого комочка. Из игрушки Лиззи вынула двуцветники, все пять луковиц.
Ну, господин Клод, пожалуйте в новую свою обитель!
Я чуть присыпала землю золой, чтоб никакая гниль не завелась, и усадила в лунку красную луковицу-Клода.
Тебе нужна страшная тайна, да? шепнула я, оглянувшись на комнату. Лиззи там спала, разметавшись во сне, и я перевела дух. Что-нибудь о моих злодеяниях? О невинных жертвах? А, да, жертва тебе нужна.
Около Клода я усадила и другие луковицы, аккуратно примяла вокруг них землю.
Отобрала самые крепкие медоцветы и сонники, и тоже рассадила их в ящике.
Остальные прибрала, рассчитывая из них лекарств наделать.
Ну, и семена двуцветника тоже. Ведь на вырученные от продажи лекарств деньги мне до весны надо будет жить.
А затем снова вернулась к разговору с Клодом.
Только нет на моей совести замученных людей, задумчиво произнесла я. А тайна все же есть. Никого я не обидела и не убила. Я сама умерла, Клод, горько произнесла я.
Впервые с тех пор, как попала сюда, я говорила об этом хот кому-то. Пусть даже и луковице. Думала об этом. И слова вместе со слезами текли свободно, легко, спокойно.
Далеко-далеко, где я жила, тихо продолжила я, я сильно болела. Практически неизлечимо. И каждый день корчилась от боли. Лечение было для меня и спасением, и пыткой. Знаешь, такая бесконечная агония. Я могла бы выжить, наверное. Но я не выдержала и умерла. И попала в это тело. Его хозяйка тоже мучилась. Ее мучили. И она тоже не вынесла. И ее крохотный нерожденный сын Достаточно ли жертв для тебя, краснощекий Клод? Я все думаю теперь я очень часто думаю об этом! Если б ты был у нас, у меня и у Эльжбеты, в чьем теле я сейчас живу, остались бы мы живы? Думаю, да. Нас можно было бы спасти. И того младенца сына Эльжбеты. Ты мог бы сделать много добра, Клод. Но не сделал. Поэтому давай ты попытаешься сделать это сейчас. Прорасти. Дай хорошие плоды. И мы поможем многим людям вокруг. Ты слышал, как сегодня радовался этот мужчина, жена у которого встала на ноги? Что у нее за болезнь? Может, просто воспалилась мышца какая. А может, что посерьезнее. Но она встала, Клод. Твои плоды ее вылечили. И это чудо.
Я отерла мокрые щеки. Плеснула в землю немного воды. Не знаю, как тело, но душу Клод тоже лечил. Высказав это все, я почувствовала себя свободной и спокойной.
Мне не в чем раскаиваться. И грехов никаких замаливать не надо. Но
Договорить я не успела.
Ахнула, выронив кружку с водой их рук.
Из земли, острый и свежий, похожий на перышко из крыла, торчал крепкий зеленый росток.
Клод внял моим словам.
Он пророс первым, благосклонно приняв мою жертву.
И другие луковицы зашевелились. Над землей показались крохотные зеленые бугорки.
Спасибо, тихо поблагодарила я.
***
Призрак голода отступил навсегда.
Дары благодарного мужчины позволили бы нам прожить долго, а тут еще и собственные запасы. И подношения других людей.
Весть о чудо-пластыре, исцеляющем любую, самую мучительную боль, разошлась быстро.