Жди здесь, шепнула она. Я за Линой.
Я кивнула, прижавшись к стене.
Минуты тянулись, как часы. Что, если Хильда всё-таки не уехала или внезапно воротится? Или же кто-то из охраны что-нибудь заподозрит?..
Шайна вернулась, таща за руку девочку. Лина. Худенькая, с косичками, в рваном платье. Её глаза, огромные от страха, нашли мои, и волна облегчения накрыла меня так, что я едва не заплакала.
Мариса! пискнула она, бросаясь ко мне.
Я обняла её, чувствуя, как её дрожь проходит сквозь меня.
Тише, милая, шепнула я, гладя её волосы. Всё будет хорошо.
Хильда она Лина всхлипнула, но Шайна шикнула:
Потом! Бегом к телеге!
Мы добежали до конюшни, где стояла телега, укрытая сеном. Шайна помогла нам забраться, накрыв одеялом. Я прижимала Лину, чувствуя, как её сердце колотится. Телега тронулась, скрипя, и я покрепче сомкнула губы, чтобы не кашлять лихорадка ещё держала за горло.
Куда мы? шепнула Лина, уткнувшись в меня.
На пасеку, ответила я. Там безопасно.
А пчёлы? Они не ужалят?
Не ужалят, я улыбнулась, хоть она не видела. Пчёлы
добрые, если их не злить. Как я.
Лина затихла. А я лежала и вслушивалась в ночь. Страх не отпускал. Хильда могла заметить пропажу. Но Шайна вела телегу уверенно, и я доверилась ей. Она рисковала всем своей работой, своей безопасностью, может, даже жизнью. Почему? Из-за Лины, своей племянницы, дочери Эйлы, которую она не смогла спасти. Я чувствовала её боль, как свою. Потеря Сони разорвала моё сердце, и я знала, каково это винить себя за то, что не защитила тех, кого любишь. Шайна была сильной, но её усталые глаза выдавали тоску. Я доверяла ей, но страх шептал: а что, если она ошиблась? Что, если пасека не убежище, а ловушка?..
Телега скрипела, каждый ухаб отдавался болью в моих ноющих суставах, а сердце колотилось так, будто хотело переломать мне рёбра. Под грубым одеялом, укрытым сеном, мы были невидимы, но я чувствовала себя абсолютно беззащитной под взглядом луны, словно она могла выдать нас Хильде или барону.
Мои мысли путались. Я всё ещё не могла до конца поверить, что я теперь Мариса Орвель, а не Марина Горохова. Память о моей доченьке, Соне, её заливистом смехе, её непослушных волосиках, вплеталась в образ Лины, и я цеплялась за это чувство, как за спасательный круг. Всё это не просто так, и я понимала, что, если уж судьба рспорядилась подобным образом, что дала мне вторую жизнь, значит, у меня точно есть миссия здесь, которую я обязана выполнить
Телега внезапно качнулась, и я затаила дыхание. Кожа покрылась мурашками, и я крепче обняла Лину, словно могла укрыть её от всего мира.
Всё будет хорошо, шепнула я, больше для себя, чем для неё. Лина не ответила, но её пальцы сжали мою руку, и это придало мне сил.
Телега замедлилась, и я напряглась.
Шаги. Тяжёлые, мужские, с хрустом гравия под сапогами.
Мой пульс ускорился, кровь застучала в висках.
Кто это?.. Стража? Хильда?..
Я представила, как нас вытаскивают из телеги, как Хильда орёт, а Лину бьют Мои ладони вспотели, несмотря на холод, и я стиснула зубы, чтобы не задрожать.
Назовись! рявкнул мужской голос, низкий и грубый, как рычание пса.
Телега остановилась, и я почувствовала, как Лина вздрогнула, уткнувшись лицом в моё плечо.
Шайна Селиван, ответила Шайна, её голос был спокойным, но я уловила в нём напряжение, как натянутая струна. Везу дрова лесничему, по приказу барона.
Я затаила дыхание, молясь, чтобы охранник поверил. Мои лёгкие горели, требуя воздуха, но я боялась даже выдохнуть. Лина дрожала, её пальцы впились в мой рукав, и я гладила её спину, пытаясь успокоить, хотя сама была на грани паники.
Что, если он проверит телегу?.. Что, если заметит нас?..
Мысли вихрем кружились в голове, каждая хуже предыдущей. Желудок сжался, к горлу подкатил ком, и я зажмурилась, пытаясь отогнать самые худшие опасения, которое уже рисовало моё подсознание.
Дрова? в голосе охранника сквозило подозрение. Посреди ночи? С каких пор барон так печётся о лечничем?
Откуда же мне знать? отрезала Шайна, добавив в голос лёгкую насмешку. Я лишь исполняю то, что велено, а не задавать лишних вопросов. Чего и от тебя требуется. Или хочешь, чтобы я сказала барону, что ты задержал его приказ?
Я восхитилась её смелостью, но страх не отступал. Моя грудь сжималась, каждый звук скрип телеги, шорох сена, фырканье лошади казался предательским. Я представила лицо охранника: суровое, с холодными глазами, как у тех, кто не знает жалости. Может, он пьяный, как Шайна надеялась? Но его голос звучал трезво, и это пугало ещё больше.
Что, если он подкуплен Хильдой? Или просто любит власть? Я знала таких людей в своём мире мелкие тираны, упивающиеся чужим страхом. Здесь, в этом суровом мире, они наверняка были не менее опасны.
Не дерзи, женщина, буркнул охранник, и я услышала, как он шагнул ближе. Сапоги хрустнули по гравию, и моё сердце пропустило удар. Что там у тебя в телеге? Покажи.
Мир замер. Мои глаза распахнулись, хотя под одеялом была только тьма. Лина всхлипнула, и я прижала её сильнее, шепча одними губами: «Тише, тише». Мой страх стал осязаемым, как липкий сироп, заливающий лёгкие. Я не могла дышать, не могла думать.