Сергей Матвеевич, я вижу, ты не в духе, а? Докладывай, что тебя тревожит, усмехнулся Антонов. Чего ты стоишь? Садись!
Причины для беспокойства у генерала Штеменко были, и весьма серьёзные.
Я только что был на узле связи и вёл переговоры со штабом Воронежского фронта, настороженно заговорил начальник Оперативного управления Генштаба. В районе Ахтырки в боях с фашистами фронт понёс большие потери. Командующий Ватутин удручён. Мало того, немцы потеснили две наши танковые армии. Возможность выхода в тыл вражеской группировке в районе Харькова ухудшилась. А сказать проще немцы увернулись от удара, который готовил им Ватутин.
Антонов насторожился.
Кто тебе дал такую информацию? спросил он.
Начальник оперативного отдела фронта.
Интересно, доложил ли Ватутин Верховному о потерях фронта? задумчиво промолвил Антонов.
Вряд ли...
Помолчали. Затем Штеменко произнёс:
Мне кажется, что Ватутин что-то недоглядел в том плане, который ему предписывала Ставка...
«Прав Штеменко, Ватутин допустил ошибки в руководстве войсками фронта», подумал Антонов, но своему коллеге ничего такого не сказал.
Что будешь делать, Алексей Иннокентьевич? спросил генерал Штеменко.
Разберусь сам, а уж потом пойду к Верховному...
Ещё до начала контрнаступления в Ставке и Генеральном штабе обсуждался вопрос, как в короткий срок ликвидировать белгородско-харьковскую группировку вражеских войск. Было решено запросить мнение командующего Воронежским фронтом генерала армии Ватутина, чьим войскам и надлежало проводить в жизнь эту операцию. Видимо, Ватутин тоже немало времени размышлял на этот счёт и выработал своё мнение. На запрос Ставки он ответил без промедления: вражескую группировку в районе Белгорода и Харькова надо окружить и уничтожить по частям. Генерал армии Антонов прочёл депешу командующего Воронежским фронтом и воскликнул:
Лихо! А вот я против окружения!.. Там весьма велики немецкие силы...
Антонов имел в виду 4-ю немецкую танковую армию и оперативную группу «Кемпф». А всего в районе Белгорода и Харькова находилось 18 полнокровных дивизий, в их числе четыре танковые. «Если Ватутину и удастся взять в кольцо эту вражескую группировку, подумал генерал Антонов, он её не разобьёт».
Свою мысль он высказал лично Ватутину, когда вышел с ним на связь по ВЧ.
Я не могу разделить вашу тревогу, Алексей Иннокентьевич, заявил командующий фронтом. Скажу вам честно, своё мнение я доложил товарищу Иванову, и он не возразил.
Что он вам ответил? поинтересовался Антонов.
Товарищ Иванов сказал, что моё предложение весьма заманчиво, но его должно обсудить в Ставке и Генштабе. Вызывайте меня в Ставку, и я в деталях изложу существо дела.
Антонов едва не выругался, но голос у него стал жёстче.
А известно ли вам, Николай Фёдорович, что белгородско-харьковскую группировку немецких войск вермахт питает с запада? спросил у Ватутина Антонов. Вы ещё не произвели ни одного выстрела, а немецкие войска для поддержки этой группировки уже идут с запада.
Откуда вам это известно? насторожился Ватутин.
Генштабу много чего известно, уклонился от прямого ответа Антонов. Вы тут работали и знаете об этом не хуже меня.
Хорошо, я ещё подумаю, после паузы произнёс Ватутин. Я так понял, что Верховному вы будете докладывать моё мнение?
И своё тоже, Николай Фёдорович. Не хочу вас огорчать, как своего старого друга, но вы нарушили принцип массирования войск, ударная группировка войск 5-й гвардейской армии генерала Жадова распылилась, то же самое относится и к 1-й танковой армии генерала Катукова... После небольшой паузы Антонов добавил: Чует моя душа, что Хозяину подобная инициатива с вашей стороны не ляжет на сердце...
Меня уже не раз стегали, и ещё одну атаку выдержку, сил должно хватить, с обидой в голосе промолвил Ватутин. Вы только в Ставке, Алексей Иннокентьевич, не сгущайте краски.
Что есть, то есть, Николай Фёдорович, а факты вещь упрямая, потому жжёт душу, подобно перцу... До свидания! И Антонов положил трубку.
Разговор с Ватутиным оставил в душе Антонова горький осадок. Пожалуй, никогда ещё он так не волновался за ситуацию, сложившуюся на Воронежском фронте, и если о ней доложить Верховному, быть буре! Но и молчать об ошибочно принятых Ватутиным мерах по рассредоточению соединений фронта Антонов не мог. Но он ещё не решил, когда это лучше сделать...
Как и следовало ожидать, Генеральный штаб отверг предложение командующего Воронежским фронтом и выработал свою точку зрения, как действовать дальше. Генштаб считал, что белгородско-харьковскую группировку вражеских войск надо изолировать от притока резервов с запада, о чём Антонов уже сказал генералу армии Ватутину. С этой целью предлагалось использовать находившиеся в готовности к северу от Белгорода две наши танковые армии.
Они могут решительным и мощным ударом взломать немецкую оборону, расчленить её глубокими ударами, а затем уничтожить противника по частям, сказал начальник Генштаба маршал Василевский. Я не против самого Ватутина, он мне друг и боевой товарищ, но истина дороже...
Естественно, Сталин одобрил план Генерального штаба, который изложил ему генерал армии Антонов. (Маршал Василевский в тот же день убыл на фронт по заданию Ставки. А. 3.) Кроме того, Верховный предложил назвать новую операцию «Полководец Румянцев».