Маршал Жуков немедленно позвонил по ВЧ генералу армии Рокоссовскому.
Давай, Костин, пришёл твой черёд. Когда начнёшь наступление?
Завтра на рассвете, 15 июля, грустно ответил Рокоссовский. Фактически без передышки, тогда как мои три армии нуждаются в пополнении и в отдыхе. Но ни того, ни другого им не было дано.
Будем отдыхать, когда генерал Модель получит сполна, усмехнулся Жуков в трубку.
Но Рокоссовскому было не до смеха. Его беспокоило, что наступление шло медленно и тяжело, войска продвигались черепашьим ходом, и это злило комфронта, вызывало в нём чувство неудовлетворённости собой. Фашисты хотя и отходили, но отчаянно контратаковали, бросая в бой танки.
Рокоссовский отмечал: причина заключалась в том, что «была проявлена излишняя поспешность, которая, по-моему, не вызывалась сложившейся обстановкой. В результате войска на решающих направлениях выступили без достаточной подготовки.
Стремительного броска не получилось. Операция приняла затяжной характер. Вместо окружения и разгрома противника мы, по существу, лишь выталкивали его из Орловского выступа. А ведь, возможно, всё сложилось бы иначе, если бы мы начали операцию несколько позже, сконцентрировав силы на направлении двух мощных сходящихся у Брянска ударов».
Медленно продвигавшиеся вперёд войска Центрального фронта нанесли удар с юга и юго-востока в общем направлении на Кромы. Немцам надо отдать должное: они стремились удержать Орловский выступ, для чего срочно перебросили сюда семь дивизий, в том числе три танковые, с других участков фронта и предприняли ряд мощных ударов, которые были успешно отражены. Для развития успеха в полосе Брянского фронта 19 июля была введена 3-я гвардейская танковая армия, а 20 и 26 июля в полосе Западного фронта 11-я и 4-я танковая армии. А на правое крыло Центрального фронта была переброшена 3-я гвардейская танковая армия, потому что противник оказывал войскам упорное сопротивление. Прорвав промежуточные оборонительные позиции врага, они продвинулись на 30-40 километров. Противник начал отвод своих войск на запад перед левым крылом Брянского фронта и правым крылом Центрального. Наши войска разгромили болховскую группировку противника и 29 июля освободили Волхов. 5 августа пал Орёл, и в этот же день войска Воронежского фронта освободили Белгород.
Когда об этом стало известно Сталину, вечером 5 августа он вызвал к себе работников Генерального штаба генералов Антонова и Штеменко. Тут же находились и другие члены Ставки, и, как пишет В. Кардашов в своей книге «Рокоссовский», произошёл такой разговор.
Знаете ли вы военную историю? спросил Верховный генералов. Вопрос был неожиданным, и они не успели ответить, так как Сталин продолжал: Если бы вы читали о ней, то знали бы, что издавна, когда войска одерживали победы, в честь полководцев гудели все колокола. И нам неплохо бы отмечать победы, и не только поздравительными приказами. Мы решили, он кивнул на сидевших за столом членов Ставки, давать в честь отличившихся войск и командиров, их возглавлявших, артиллерийские салюты и устраивать какую-то иллюминацию.
Предложение вождя пришлось по душе всем. В этот вечер освободителям Орла и Белгорода Москва салютовала 12 залпами из 124 орудий. Так отмечать новые победы Красной армии стало традицией...
Ночью Рокоссовский прилёг на часок отдохнуть после того, как весь вечер работал в штабе с документами вместе с генералом Малининым. Неожиданно ему позвонил командующий Воронежским фронтом, его давний друг и соратник Ватутин. Едва Константин Константинович взял трубку и поднёс её к уху, как услышал звонкий голос:
Привет, дружище!
Привет, коллега! выдохнул в трубку Рокоссовский. Какова у тебя обстановка? Что-то ты давненько мне не звонил, а?
Кручусь тут, как белка в колесе, порой даже не могу вовремя поесть то одно, то другое.
Ватутин стал жаловаться, что за последние дни чертовски устал. Только вчера побывал в армии генерала Чистякова его 6-я гвардейская с трудом сдерживает атаки фашистов, потом заскочил в 1-ю танковую армию...
Ты что же, Николай Фёдорович, на своём КП не бываешь? прервал его Рокоссовский.
Бываю, но редко. Когда бойцы и командиры видят, что к ним прибыл сам командующий, они лучше сражаются. Что, не веришь? А вот я убедился, что это так. И вообще, общаться с людьми, особенно с теми, кто находится на передовой линии, я считаю своим долгом. А что, разве ты против такого общения?
Да нет, коллега, я тоже бываю в войсках, бодро ответил Рокоссовский. Вручаю людям медали и ордена, пожимаю героям руки и желаю добиться новых успехов на фронте. На днях вручал отличившимся артиллеристам медали «За боевые заслуги». Троим бойцам вручил, а четвёртый за день до моего приезда в полк вечером пошёл в речке набрать воды, и его фриц взял на мушку.
Снайпер? уточнил Ватутин.
Да, попал бойцу прямо в голову, хотя далековато сидел в засаде. Так у меня сообщение командира полка едва не вышибло слезу.
Да, жаль парня... тихо произнёс Ватутин. Ну и что теперь? С медалью-то как?
Дал задание отправить её родным бойца. У него в Горьком живёт семья, жена и сынишка пяти лет. Пусть хоть эта медаль оставит в душе родных память о нём.