Вот за что я тебя уважаю, Костя. Ты всегда проявляешь чуткость к бойцам и командирам, похвалил коллегу Николай Фёдорович. Потому, видно, и любят тебя бойцы. У меня тоже есть немало смельчаков. Недавно войска с трудом сдерживали натиск танков Манштейна. Этот гитлеровский выкормыш идёт по трупам своих солдат, лишь бы захватить ещё какой-либо наш населённый пункт. Дня три назад, к примеру, танки
Манштейна попытались выйти в район Обояни. Разгорелся жаркий бой. Враг продвинулся немного вперёд, зато потерял за два дня боёв 275 танков! Неплохо, правда? В основном мои ребята поджигали их бутылками с зажигательной смесью и били по ним прямой наводкой из противотанковых орудий.
Какое-то время оба молчали, словно размышляя, что ещё сказать друг другу. Наконец тишину нарушил Рокоссовский.
Вот ты, как мне кажется, многовато ездишь по воинским частям, бросил упрёк своему коллеге Константин Константинович. Сам я всё время нахожусь на КП и руковожу сражением. Иначе не могу. А если уйдёшь с КП, может случиться всякое. Во время боя потребуется срочно перебросить на другой участок полк или дивизию, а кто без тебя отдаст такой приказ? Никто. Нет, когда идёт бой, я на КП, и всё, что делается на поле, меня настораживает: а правильно ли делают мои бойцы и командиры?..
Да, во время сражения войск фронта с противником Рокоссовский не покидал свой КП. Спокойно и разумно он руководил войсками, когда требовалось, маневрировал ими, туда, где осложнялась ситуация, направлял подкрепления, снимая войска с участка, где противник не проявлял большой активности. «Сражение на Курской дуге, признавался Рокоссовский позднее, когда писал воспоминания, заставило меня снова задуматься и о месте командующего. Многие большие начальники придерживались взгляда, что плох тот командующий армией или фронтом, который во время боя руководит войсками, находясь большее время на своём командном пункте, в штабе. С таким утверждением нельзя согласиться. По-моему, должно существовать одно правило: место командующего там, откуда ему удобнее и лучше всего управлять войсками.
С самого начала и до конца оборонительного сражения я неотлучно находился на своём КП. И только благодаря этому мне удалось всё время чувствовать развитие событий на фронте, ощущать пульс боя и своевременно реагировать на изменение обстановки.
Я считаю, продолжал Рокоссовский, что всякие выезды в войска в такой сложной, быстро меняющейся обстановке могут на какое-то время отвлечь командующего фронтом от общей картины боя, в результате он не сумеет правильно маневрировать силами, а это грозит поражением. Конечно, вовсе не значит, что командующий должен всегда отсиживаться в штабе. Присутствие командующего в войсках имеет огромное значение. Всё зависит от времени и обстановки. Но одно остаётся неизменным командующий фронтом должен твёрдо контролировать положение...»
Но только ли трудности, о которых говорилось выше, возникали при проведении стратегической наступательной операции? Разумеется, были и другие, но их решали оперативно. Генерал Попов помнил, как остро встал вопрос об усилении Брянского фронта танками. Враг на Орловском выступе создал сильную оборону, и сокрушить её можно было лишь с помощью танков.
Я ставлю этот вопрос не потому, что хочу получить от Ставки побольше танков, горячился командующий Брянским фронтом, высказывая представителю Ставки своё мнение. Совесть не позволяет мне бросать слабо вооружённых бойцов и командиров на вражеские танки. Кроме того, продолжал Попов, Брянский фронт своего рода связующее звено в системе трёх фронтов. Наступая на Орёл с востока, он должен своим правым флангом во взаимодействии с войсками Западного фронта громить противника под Балаховом. А своими главными силами ему надлежало содействовать Центральному фронту генерала армии Рокоссовского. Попов сделал паузу, передохнул, а потом добавил: Я бы не желал из мухи делать слона, хотя кое-кто считает, что у моего фронта есть всё, чтобы успешно вести боевые действия.
Генерал Попов сел на своё место, и первая мысль его была о том, что скажет представитель Ставки, начальник Генштаба маршал Василевский. Подумалось: «Наверное, меня не поддержит, потому что танки фронту может дать только Верховный». А Василевский молчал, о чём-то задумавшись. Но вот он вскинул голову и взглянул на Попова.
Вы, Маркиан Михайлович, правильно рассудили, и я вас поддерживаю, наконец заговорил маршал. О вашей просьбе доложу Верховному.
Начальник Оперативного управления Генштаба генерал Штеменко, принимавший активное участие в решении этой проблемы, отмечал, что Сталин согласился передать на Брянский фронт 3-ю гвардейскую танковую армию генерала Рыбалко и «одобрил предложение Генерального штаба по части её задач». Он позвонил по ВЧ генералу Попову и в разговоре с ним, оценивая положение под Орлом, заявил: важнейшая задача Брянского фронта разгромить мценскую группировку противника и войскам 3-й общевойсковой армии генерала Горбатова выйти на реку Оку. Затем Сталин сообщил своё решение о передаче фронту 3-й
гвардейской танковой армии, которая должна нарушить устойчивость обороны врага сначала в полосе наступления 3-й общевойсковой армии, а потом и 63-й армии генерала Колпакчи. Верховный рекомендовал ввести танки Рыбалко в сражение как можно скорее, чтобы не дать врагу укрепиться, но в то же время предостерёг: