У меня маловато артиллерии, послышался в трубке голос Конева.
Казалось, Верховный не обратил внимания на его слова, потому что продолжал:
А когда начнутся боевые действия на Курском направлении, ваша задача не дать противнику совершить глубокий прорыв, а также усилить удары наших войск из глубины. Вот над чем вам следует работать, чтобы подготовить людей, а вы просите артиллерию. Зато у вас немало танков, решающей силы в сражении. Вам это ясно?
Ясно, как божий день, товарищ Иванов! Ваши замечания принимаю к исполнению.
Какое-то время Верховный молчал, сопя в трубку, потом заключил:
Мы в Ставке посмотрим, возможно, дадим вам сотню самоходных артустановок или орудий. Вопросов больше нет? Желаю вам успехов на поле боя.
Сталин взял со стола свою трубку, выбросил из неё пепел, набил табаком и закурил.
Докладывайте, как съездили? Он устремил пытливый взгляд на маршала, а тот стал листать свою записную книжку, затем поднял на Верховного глаза.
Заговорил неторопливо и чётко, словно и впрямь делал доклад:
Всё, что я увидел на Брянском и левом крыле Западного фронтов, изложил вам в своих донесениях. В них указал и на необходимость передислокации части войск, а также срочной доставки на оба фронта боеприпасов, особенно снарядов для орудий.
Ваши донесения мне понравились, негромко обронил Верховный. В них речь идёт о конкретных проблемах, без решения которых нельзя рассчитывать на успех операции. Я правильно вас понял? Он несколько раз попыхтел трубкой.
Именно это я и хотел подчеркнуть. Василевский передохнул.
Верховный прошёлся неспешными шагами вдоль стола, вернулся и остановился напротив сидевшего маршала.
Скажите, какое впечатление произвёл на вас генерал Рейтер? спросил он. Только говорите честно, как на духу. Надеюсь, вы с ним беседовали?
И не раз, товарищ, Сталин. Василевский сделал паузу, но Верховный не обронил ни слова, и он продолжал: Скажу откровенно, мне даже стало жаль Макса Андреевича.
Даже так? Верховный удивлённо вскинул брови. Отчего вдруг жаль?
Рейтер взвалил на свои плечи тяжкий груз, хотя признаться в этом себе не может. Когда я попросил его показать на оперативной карте, какие соединения фронта должны наносить главный удар в предстоящей операции и где, он начал путать номера стрелковых дивизий, с трудом находил их боевые рубежи, а потом, виновато взглянув на меня, предложил пригласить в комнату своего начальника штаба фронта, заявив, что тот лучше
знает огневые рубежи каждого войскового соединения. «Я не успел изучить создавшуюся ситуацию», добавил генерал Рейтер.
Сталин задумчиво молчал. А Василевский грустно проговорил:
Максу Андреевичу я прямо заявил, что у него очень слаба оперативная подготовка и ему ещё многое нужно изучать. Опять же у Рейтера нет чёткого плана по операции «Кутузов», не отработано на карте взаимодействие войск Брянского фронта с левым крылом Западного фронта, а также с Центральным фронтом генерала армии Рокоссовского. На моё замечание, куда это годится, он возразил, мол, до начала операции ещё больше двух недель и он наверстает упущенное.
Я это предвидел, печально промолвил Верховный. Значит, вы считаете, что генерала Рейтера надо кем-то заменить?
Не кем-то, товарищ Сталин, а наиболее опытным в военном деле генералом, уточнил свою мысль Василевский.
Какое-то время Верховный молчал, по его напряжённому лицу было видно, что он о чём-то размышлял.
Может, поручим Брянский фронт генералу Попову? неожиданно предложил Верховный.
Начальник Генштаба тотчас ответил:
Это решать вам, товарищ Сталин, но заменить Рейтера необходимо. Я дотошно проверил 11-ю гвардейскую армию генерала Баграмяна. Армия как туго сжатая пружина, дай ей приказ, и она устремится на врага. Вот из таких генералов, как Баграмян, вырастают командующие фронтами.
Смелое заявление! усмехнулся Сталин, пощипывая усы. Надо мне присмотреться к генералу Баграмяну, может, и вправду пора дать ему фронт?..
Командир противотанкового орудия старшина Шпак выбрался из дальнего угла окопа и поднялся наверх. Утро выдалось таким, каким было вчера, солнечным и безветренным. На огневой позиции тишина. На противоположной стороне поля, заросшего густым и высоким бурьяном, находились вражеские позиции. Иногда оттуда постреливали снайперы, если замечали наших бойцов. Три дня тому назад таким же утром был убит наводчик с соседней батареи. Он вылез из окопа и с котелком поспешил к роднику, чтобы зачерпнуть холодной воды, но едва сошёл с бруствера, как пуля угодила ему в грудь и он упал замертво. В тот же день старшина Шпак собрал в окопе свой расчёт и жёстко потребовал соблюдать маскировку на огневой позиции. Говорил он приглушённым голосом, не без тревоги за своих подопечных.
Значит так, сынки: отныне отлучаться с боевой позиции только с моего ведома, ясно? На скулах старшины заметно заиграли желваки. Ходить на позиции в полный рост запрещаю!..
А если надо сбегать в санчасть? подал голос заряжающий ефрейтор Игнат Рябов.
Пожалуй, в расчёте он был крепче всех: высокого роста, крутоплечий, с мускулистыми длинными руками, любил шутки-прибаутки, но своё дело знал до тонкости. Старшина Шпак поручал ему самую тяжёлую работу, и он был доволен, улыбался и, глядя на своего сверстника, наводчика Сергея Буряка, говорил: