Между тем Сталин поубавил свой пыл, уже говорил с Рокоссовским спокойным голосом, и от этого на сердце у комфронта потеплело.
Недокомплект людей у вас большой? спросил Верховный.
В каждой дивизии не хватает одной трети личного состава, подтвердил командующий фронтом. Я сообщил об этом представителю Ставки Юрьеву, он обещал помочь, но у него сейчас столько дел, что обо мне он, видно, забыл.
Людей для пополнения дивизий мы вам дадим в ближайшее время, заверил Рокоссовского Верховный. Посмотрите, где в обороне остались слабые места, и ликвидируйте их.
Будет сделано, товарищ Иванов! уже повеселевшим голосом отрапортовал Рокоссовский.
А Верховный неожиданно добавил:
Позже мы вызовем вас в Ставку и заслушаем,
как идёт подготовка войск фронта. Всё, желаю вам успехов! И он положил трубку.
«Делать отчёт в Ставке не трубку курить», взгрустнул Рокоссовский. Он вызвал к себе начальника штаба фронта генерала Малинина и проинформировал его о своём разговоре с Верховным.
Круто, однако, хмуро промолвил начальник штаба. Но вы не переживайте, Константин Константинович. Вам будет о чём доложить Ставке. Вчера, как вы знаете, я весь день провёл в 13-й армии генерала Пухова. Вместе с ним осмотрели всё то, что уже сделано на оборонительных рубежах. Молодчина Николай Павлович! продолжал Малинин. Вникает во все перипетии воинской службы, а люди у него от рядового бойца до командира на первом плане. Потому-то и любят его солдаты, а где любовь, там вера и надежда. Им он доверяет всецело...
Рокоссовский зацепил Малинина хмурым взглядом.
Что, Михаил Сергеевич, забыл русскую пословицу? «Доверяй, но проверяй».
И всё же командарму 13-й Николаю Павловичу Пухову можно было доверять. Во время ожесточённых боёв под Сталинградом его армию посетил представитель Ставки Василевский. Пухова он знал с 1926 года по совместной службе в Высшей стрелковой школе. Они учились в одной группе на отделении командиров полков и даже жили в одной комнате. До этого Пухов был командиром омского стрелкового полка. Василевский увидел в нём хорошо образованного и культурного командира. Они подружились. Своим другом Василевский гордился, а тот в свою очередь честно и мужественно нёс военную службу и, как говорил Василевский, «блестяще руководил армией, добиваясь успеха в каждом сражении». Генерал Рокоссовский также высоко ценил командарма. Когда однажды маршал Василевский прибыл в штаб фронта и на вопрос, как идут дела в армии Пухова, Рокоссовский ответил:
Армии, возглавляемой генералом Пуховым, даже под 13-м номером везёт. Пожалуй, «везёт» не то слово, поспешил уточнить комфронта. У её командарма есть умение бить врага в любых условиях. Хотелось бы иметь побольше таких командиров...
Сталин после беседы с Рокоссовским позвонил командующему Воронежским фронтом генералу Ватутину. Николай Фёдорович находился в штабе, он взял трубку.
Слушаю вас, товарищ Иванов! Какая у нас тут ситуация? Пока затишье. Немцы стягивают сюда свои силы, особенно танки и орудия, а мы укрепляем оборону. Настроение у людей боевое, горят желанием скорее ударить по врагу...
Вы сказали, что укрепляете оборону, прервал его Верховный, а конкретно чём занимаетесь?
Ватутин доложил, что на танкоопасных направлениях уже отрыты противотанковые рвы, эскарпы , опорные пункты, осуществляется минирование самых опасных мест. Но особую надежду, подчеркнул командующий фронтом, штаб возлагает на танки и артиллерию. Плотность обороны доходит до 30 орудий на один километр фронта.
Значит, вы уверены, что вражеские танки, в их числе «тигры» и «пантеры», не смогут прорвать оборону? спросил Сталин.
Да, я так считаю, подтвердил Ватутин.
Верховный сообщил, что на Воронежский фронт Ставка направляет товарища Александрова (псевдоним Василевского. А. 3.).
Как вы на это смотрите?
Положительно, товарищ Иванов, подчеркнул Ватутин. У товарища Александрова широкий взгляд на все фронтовые проблемы, и он сможет оказать нам помощь, если возникнет такая ситуация. Лично я многому у него научился...
Генералу Ватутину было о чём поразмышлять. Разговор с Верховным хотя и ободрил его, однако до конца он не был уверен, что оборонительная полоса останется нерушимой, где-то на отдельном участке немцы смогут вклиниться в нашу оборону, но всю её преодолеть не смогут. Свои сомнения Верховному Ватутин не высказал, наоборот, всячески старался убедить вождя в том, что его люди выстоят, хотя на войне всякое случается.
Ватутин докурил папиросу, смял её в пепельнице, встал, походил в раздумье по комнате, наконец подошёл к столу, на котором лежала его рабочая оперативная карта, и начал пристально всматриваться в линию обороны, которая тянулась на несколько километров. Ни на минуту он не забывал, что предстоит сделать Воронежскому фронту, оборонявшему южную часть Курского выступа: измотать и обескровить противника, а потом во взаимодействии со Степным фронтом и правым крылом Юго-Западного фронта, которым командовал генерал Малиновский, перейти в контрнаступление и завершить разгром противника в районе Белгорода и Харькова.
Главные усилия Воронежского фронта, говорил Ватутин маршалу Жукову, когда в апреле тот вновь побывал у него в штабе фронта, сосредоточить на его левом фланге, на участке 6-й и 7-й гвардейских армий, надёжные силы,