Сегодня, 17 февраля, в 21 час столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 3-го Белорусского фронта, овладевшим городами Вормдитт и Мельзак, 20 артиллерийскими залпами из 224 орудий...
А что, звучит неплохо, произнёс Черняховский, ощущая в душе необыкновенный прилив сил и бодрости.
Он стал одеваться.
Поеду в 5-ю армию генерала Крылова, сказал он генералу Покровскому. Меня не жди, я буду там долго работать.
Утром 18 февраля, едва солнце позолотило кроны деревьев, Иван Данилович позавтракал и поехал в армию генерала Горбатова. Подъезжали к Мельзаку, и в это время фашисты обстреляли «Виллис», в котором находился командующий фронтом. Неподалёку разорвался снаряд, осколок пробил заднюю стенку машины и смертельно ранил Черняховского. Адъютант, ехавший с ним, стал делать ему перевязку. Иван Данилович тихо произнёс:
Ранен смертельно, умираю...
Когда Сталину доложили о гибели на фронте генерала армии Черняховского, он долго молчал: наверное, не сразу поверил в случившееся. Потом веско бросил:
Государство потеряло одного из талантливейших полководцев...
Полковник Карпов вернулся из штаба армии в десять утра. Выезжал туда, ещё не взошло солнце, и пришлось вставать рано. Теперь он чувствовал себя усталым, но ему было не до отдыха: следовало срочно составить список, в чём нуждается его полк, и отправить в штаб армии. И всё же у Карпова было приподнятое настроение: командарм обещал дать полку «всё, что требуется». Дежурный доложил, что в отсутствие полковника никаких происшествий не произошло.
Мне никто не звонил? спросил Карпов, снимая шинель.
Нет, но приходил усатый майор и спрашивал, когда вы вернётесь. Я сказал, что через час-полтора.
А что ему надо? спросил Карпов.
Он достал из кармана расчёску и, глядя на себя в зеркало, усмехнулся: «Седины стало больше, поменьше бы всяких переживаний...»
Я поинтересовался у майора, заговорил дежурный, зачем ему нужен командир полка, и знаете, что он мне ответил? «Очень желаю его повидать...»
Странно, однако. Карпов качнул головой.
А усатый майор в это время завтракал в буфете железнодорожного вокзала. Людей тут было полно, и ему пришлось постоять. Война катилась дальше на запад, но где бы он ни ехал, везде была разруха, сожжённые дома и здания, взорванные железнодорожные пути. Военные ремонтировали их для прохода спецпоездов с грузами для фронтов. А время бежало. Майор скосил глаза на часы, допивая горячий чай. «Скоро одиннадцать, нужно торопиться, подумал он, не то Карпов снова уедет куда-нибудь». Он вышел из буфета, и сразу в лицо ударил мелкий колючий снег, поднялся ветер. Всё же майор добрался до штаба полка, шагнул в помещение. К нему подошёл дежурный.
Полковник у себя, сообщил он. Доложить о вас?
Не надо, капитан. Я немного обсохну. Вышел из буфета сыпал снег, а пока шёл сюда полил дождь, и я промок.
Да, погода сейчас как капризная девушка, усмехнулся дежурный. Я вчера ездил на военный склад, так «газик» утопал в снежных сугробах. Вернулся в штаб мокрый как курица. Думал, что простыну, но пронесло. Капитан ушёл к столу, где были телефонные аппараты, и стал кому-то звонить.
Во двор штаба въехал «газик», из него вышел майор высокий, стройный, с артиллерийскими знаками отличия. Он поздоровался с усатым майором и спросил:
Вы к командиру полка?
К нему. А что?
У меня срочное дело, разрешите раньше пройти?
Добро, я подожду, весело произнёс усатый майор. Не успел он перекурить, как майор вышел.
Я всё решил, благодарю вас. Он мягко, по-доброму улыбнулся и направился к машине.
«Кажется, мне пора», решил усатый майор. Он подошёл к двери, тихо постучал и тотчас услышал:
Входите!
Майор шагнул, прикрыв за собой дверь. Увидев его, Карпов заговорил:
Дежурный доложил, что ко мне приходил какой-то майор с усами. Не вы ли?
Я, Игорь Михайлович. Если хотите знать, я специально к вам приехал...
А что такое?
Карпов пристально смотрел на гостя и пытался его хорошо разглядеть. Но чёрные как смоль усы делали лицо майора каким-то загадочным, а такие же чёрные брови нависали над его быстрыми и слегка грустными глазами. В душе Карпов отметил, что ему знаком этот вкрадчивый голос, раньше он где-то его слышал...
Нет, этого майора-усача он не знает.
Вы не узнаете меня, Игорь Михайлович? улыбнулся майор, отчего его пышные усы закачались.
Какое-то время Карпов колебался. «Это же Кольцов! молнией пронеслось в его сознании. Как так, ведь Кольцов погиб в сорок третьем?.. А выходит, он жив!» Кажется, эти слова Карпов произнёс вслух, потому что майор резко сказал:
Да, я остался жив, Игорь Михайлович, но тяжело мне пришлось, до сердечной боли.
У Карпова сдавило горло. Он налил в стакан воды из графина, стоявшего на краю стола, и выпил. Потом подошёл к Кольцову, крепко обнял его за крутые плечи и радостно произнёс:
Жив капитан Кольцов, жив! Карпов стал целовать его в тугие щёки. Я так волнуюсь, что и дышать не могу!
Широко улыбнувшись, Кольцов добродушно осадил полковника:
Только не капитан я, а майор! И он похлопал ладонью по своим погонам, на которых ярко горело по одной звёздочке.
Извини, Пётр Сергеевич, по привычке я... смутился Карпов. Давно ты им стал?