Да ты, Нестор Дмитриевич, не волнуйся,
надо же и мне знать твоих героев, а? Он присел на стул, рядом с собой посадил и комдива. У тебя есть что закурить? Что-то першит в горле.
А как же, есть, засуетился генерал.
Он взял со своего рабочего стола пачку сигарет и протянул её Георгию Константиновичу.
Это что, немецкие трофеи? спросил маршал.
Они самые, заметно смутился комдив.
Их я не курю, дай что-нибудь наше, да покрепче!
Есть у нас «Казбек», подал голос начальник штаба и раскрыл пачку.
Эти подойдут! Маршал взял папиросу и закурил. Глядя на генерала Козина, спросил: Так кто у вас отличился в боях?
Веки у генерала дрогнули, но лицо помягчело, приняло добродушное выражение. Он доложил маршалу, что в боях севернее Белгорода в упорной и отчаянной схватке с гитлеровцами бойцы проявили мужество и стойкость. Кто эти люди? Прежде всего командир 153-го полка подполковник Бабич, командир 151-го стрелкового полка подполковник Юдич, отличился также начальник политотдела дивизии Воронов...
У вас, оказывается, много отличившихся, улыбнулся Жуков. Боюсь, что у меня на всех не хватит орденов и медалей. Вот что, весело продолжал он. Составьте список героев, и я буду вручать им награды. Не возражаете?
Да что вы, товарищ маршал, для каждого из них получить из рук заместителя Верховного главнокомандующего орден или медаль большая честь! Я мигом всё сделаю. Кстати, после дороги не хотите попить чайку?
Давай, комдив, выпьем «наркомовской» по такому случаю. Есть у тебя эта горючка?
Козин вызвал своего адъютанта и велел накрыть стол.
Неси сюда всё, что есть спиртного из наших запасов! добавил он.
Пока Жуков закусывал бутербродами, список тех, кто особо отличился в боях, был подготовлен, и комдив вручил его маршалу.
Теперь можно ехать в полки... Жуков встал и направился к выходу, его машина стояла во дворе штаба. И вы со мной, Нестор Дмитриевич, если желаете.
Такой важный момент я упустить не хочу! Козин быстро оделся и вышел следом за маршалом.
Позже Георгий Константинович вспоминал: «Многим воинам дивизии 20 марта я вручал боевые ордена».
Пусть эти награды вдохновляют вас, товарищи бойцы и командиры, на новые подвиги во славу нашей Родины! сказал он, поздравляя отличившихся в боях. Враг жесток и коварен, он силён, понёс большие потери, но ещё не побеждён...
На другой день маршал Жуков встретился на Воронежском фронте с начальником Генштаба маршалом Василевским. Когда Георгий Константинович уехал на фронт, Сталин поручил ему вместе с Василевским и командующими фронтами «разработать и представить в Ставку соображения по плану дальнейших боевых действий на этом направлении». Этим оба маршала и стали заниматься. Всё было нацелено на то, чтобы остановить продвижение врага из Белгорода на север и северо-восток. Для этой цели они организовали прочную оборону по Северскому Донцу и далее через Гостищево, Выковку, Дмитриевку, Красную Яругу и Краснополье, прикрывая в основном направления на Обоянь и Корочу. 69-я армия Казакова отводилась на восточный берег Северского Донца, сюда же был подключён и танковый корпус Баданова.
21-я армия Чистякова усиливалась полками самоходной артиллерии, а танковый корпус Вовченко было решено вывести севернее и северо-западнее Белгорода, чтобы прикрыть дорогу на Обоянь и Томаровку. 40-я армия Москаленко отводилась на рубеж Дмитриевки и Красной Яруги встык 21-й армии Чистякова и 38-й армии Чибисова.
После долгой и утомительной работы в штабе Воронежского фронта маршал Жуков предложил Василевскому выехать в войска.
Хочу ознакомиться с ситуацией в районе Белгорода, сказал Георгий Константинович. Надо помочь командирам организовать там надлежащую оборону, посмотреть, достаточно ли у них артиллерии против танков.
А когда доложим Верховному намеченный нами план передислокации войск? спросил Василевский.
Когда вернёмся в штаб фронта из войск, пояснил Жуков. Это будет к вечеру, а вечером и связь лучше, меньше всяких помех. Он долго созерцал карту, потом взглянул на своего коллегу. Я вот о чём подумал, Александр Михайлович, продолжал Жуков, стоя у карты. Линия фронта в районе Обояни стабилизировалась. Попытки немцев прорвать нашу оборону на этих рубежах успеха не имели. Так что у нас есть время выбрать слабину, если такая есть в соединениях войск.
А когда её не было? ответил не без иронии Василевский. Приходится и с этим считаться.
День клонился к вечеру. Небо поблекло, ветер гнал на запад косяки туч. Солнце спряталось за горизонтом, его острые лучи, словно клинки, сверкали вдали. В сопровождении
охраны оба маршала, усталые, но довольные проделанной работой, вернулись в штаб фронта. Их встретил генерал Голиков.
Что, утомились, Георгий Константинович? спросил командующий.
Есть немного, усмехнулся Жуков.
А я даже чуток озяб, признался Василевский.
Голиков приоткрыл дверь и окликнул своего адъютанта. Тот подскочил к нему.
Давай сюда почётным гостям горячий чай и бутерброды, распорядился генерал.
И ты, Филипп Иванович, садись с нами чаёвничать. Жуков кивнул ему на стоявший рядом стул.
Они ужинали, и само собой зашёл разговор о событиях на фронтах. Жуков сказал, что, хотя сейчас враг упорно стремится взять реванш за поражение под Сталинградом, у него ничего не получится. Красная армия уже не та, что была в сорок первом. Она обогатилась боевым опытом, а её бойцы и командиры хлебнули немало дыма и огня, они закалились в боях, пережили и горечи и радости, но духом не упали.