Как же так?..
Такой приказ, товарищ Рутковская. Мой и партии нашей приказ.
Оксана молчала, все это было так неожиданно, но где-то в глубине души
Они стояли на платформе. Мимо двигались, стучали буферами вагоны, поезд медленно набирал скорость. Горестная это была картина провожать эшелон. Плакали, причитали в вагонах и на платформе, и уезжающие, и остающиеся все что-то кричали, махали друг другу, о чем-то просили
Рубис побежал за вагоном, в котором ехали его жена и дети. Увидятся ли они когда-нибудь, надолго ли это прощание?.. Но вот перед ним прогромыхал последний вагой. Грустно проводил он его глазами. Потом побрел к багажному зданию, около которого стояла Оксана.
«Только бы добрались, только бы не попали под бомбежку», думал он.
Оксана будто прочитала его мысли:
Скоро завечереет. А ночью фашисты не летают.
Рубис с грустью покачал головой. Он повернулся к Оксане:
Им не закажешь. Так вот, дорогой товарищ, какие у нас козыри? Пока никаких. Однако все зависит от нас. Только от нас.
Конечно, от нас, кивнула Оксана, поправляя рюкзак.
Рубис спросил:
Куда ехать-то собралась?
Вы же знаете, эшелон шел в Гомель. Значит, и я туда. А там видно было бы.
Хорошо, что я тебя перехватил. Нам такие люди нужны. Молодые, энергичные, надежные.
Я слушаю вас, Иван
Иванович.
Дай-ка мне твой мешок. Пойдем вместе. А то нагрузилась Рубис высвободил плечи девушки от лямок, снял рюкзак.
А смогу я? Иван Иванович?
Рубис усмехнулся.
Это как раз по твоим силам и возможностям. Слушай, товарищ Оксана. Дело это серьезное и ответственное.
Дороги до дома Рутковской хватило, чтобы рассказать ей, что от нее требуется в этот суровый для Родины час.
Она должна была прежде всего остаться здесь, в тылу, войти в полное доверие к фашистам, пробраться в их среду. Было оговорено одно условие решительно порвать с близкими знакомыми, чтобы ее сотрудничество с немцами выглядело естественным и логичным. Ни одна душа не должна знать правду.
Придет час, и мы возвратимся к тебе.
Оксана молча слушала. Спросила только:
Вы тоже остаетесь?
Да, остаюсь. Но жить буду, конечно, не в Митковичах, в другом месте. Где не спрашивай. А человек, что придет от нас, скажет пароль. Запомни его: «Девушка, привет от дядьки Селивона». Ответ: «Что-то он не показывается у нас. Может, болеет?» «Он здоров как дуб». Видишь, механика несложная. Запомнила?
Оксана шепотом пересказала текст.
Как ты должна тут жить и действовать, думай сама. Вот и все. Теперь давай прощаться. У меня еще дел невпроворот. Счастливо тебе, товарищ Оксана. Рубис отдал Оксане рюкзак и обеими руками крепко пожал ей руку.
С тех пор минуло почти два года. Много всякого произошло за это время, много крови людской пролилось, много слез. Но главное это бьют фашистов! На фронте бойцы, в тылу лесные их братья партизаны. Уже советские самолеты бомбят Берлин. Об этом рассказывал сам шеф.
Оксана устала ждать вестей от Рубиса. Где он, куда подевался? Почему не дает о себе знать? В чем же тогда смысл ее работы у врага? Кому нужна ее конспирация? Люди смотрят на нее с презрением и ненавистью. А Вадим Она хорошо понимала, что ее служба у фашистов в любой момент может обернуться непоправимой бедой
«Ну, это еще посмотрим!» тряхнула она головой и направилась в кабинет.
Фрейлейн Оксана, садитесь, услышала она тихий, вкрадчивый голос коменданта. Перед вами тот бандит, о котором я вам рассказывал. Займемся им. Мне кажется, это интересный тип.
Внезапно тишина кабинета взорвалась далекими разрывами. Зазвенели стекла в окнах.
Циммер усмехнулся, закинул ногу за ногу.
Это «заговорил» полковник Фридрих Носке, многозначительно кивнул он в сторону окна, слышите, фрейлейн? Спросите этого бандита, знает он полковника Носке?
Оксана посмотрела на арестованного. В стороне, у стены стоял, опустив голову, крепко сбитый человек.
Он внезапно, как бы очнувшись, резко поднял голову и пристально взглянул на Оксану. Она не выдержала этого взгляда, отвела глаза в сторону. «Боже мой! Это же отец Алеши Годуна. Он, кажется, работал в милиции. Как же сюда-то попал?..»
Циммер начал задавать вопросы. Обычные, стандартные. Оксана старательно переводила.
Федор Годун отвечал, что никакой он не разведчик, не бандит, как его называет пан комендант, что он жил у матери в селе Липки, а когда началась блокада, вместе со всеми беженцами спрятался в лесу. Сейчас у них нет никаких продуктов, начался настоящий голод, вот он и решил пройти в местечко, достать у знакомых хоть немного картошки или хлеба, чтобы спасти семью.
Фрейлейн Оксана, с усмешкой сказал комендант. Послушаешь его прямо ангел! Какой же он бедный, несчастный. Только о семье думает. А кто комендатуру взорвал? Кто? Отвечай, ты-то уж знаешь, закричал он и стукнул кулаком по столу. И еще скажи, сколько таких, как ты, бандитов гниет заживо в болоте? Нам нужно знать точно. Понимаешь, полковник Фридрих Носке хочет это знать. А он не умеет и не хочет шутить. И Вильгельм Циммер, комендант ткнул пальцем себе в грудь, его старый добрый друг, тоже человек решительный. Ответишь отпустим. Будешь молчать поиграем с тобой, как кошка с мышкой. Ха-ха-ха! Переведите это, фрейлейн! Как кошка с мышкой, понял?