Анохин, не раздумывая, ткнул пальцем в снимок Бовина:
Такие же, как у Севы, глубоко посаженные глаза. Но это не он. Определенно. Да что нам гадать: у меня же сохранился снимок нашего выпуска!
Принес групповую фотографию, показал на парня в центре:
Вот он, Кремке... А теперь сравните с вашим снимком. Видите? Разные же совершенно люди...
«...Через Медиолан они прошли беспрепятственно... Когда они заняли Тоскану, Петр Медичи поспешил заключить с ними мир...»
Прощай, Орел, древний русский город, родина Лескова и Грановского. И Кремке, честного немца Кремке, который отдал жизнь, пойдя воевать против немцев-обывателей, продавших души за мираж мирового господства.
А вот Бовин, судя по всему, в родственных отношениях с Орлом никогда не состоял. Ни в близких, ни в дальних.
Из «Дела об ордене»
(Из институтского представления на кандидата в члены-корреспонденты АН СССР, доктора наук, профессора, заведующего отделом института Бовина В. И.)
(Из заключения об осведомленности в государственных секретах)
«...инская средняя школа» (буквы расположены ближе к внутреннему кольцу печати),
«...Алтайского края» (буквы расположены ближе к внутреннему кольцу печати, в ее нижней части по отношению к гербу).
При исследовании оттиска печати по его свечению в различных зонах спектра дополнительно к видимому изображению букв другого текста не просматривается.
На основании изложенного можно сделать следующий вывод: копия исполнена от имени дирекции Орловской средней школы 2, а заверена печатью средней школы одного из районов Алтайского края, имеющего в окончании названия «...инский».
Кроме этого, в тексте копии аттестата, а также в тексте объяснительной записки имеются грубые орфографические ошибки: «аТестата», «прилОгаемой», «утерЕнного»...
Эксперт Ю. В. Колесников».
(Из заключения криминалистической лаборатории)
Начальник архивохранилища Янкевич.
г. Подольск Московской области».
Тупик
Они пришли к генералу втроем, и могли, казалось, расположиться у рабочего стола, где имелись как раз под такие случаи и приставной столик, и стулья, однако хозяин кабинета, увидев входивших, поднялся со своего места и жестом пригласил к большому столу. Верно, не рассчитывал обговорить возникшие проблемы накоротке.
Ознакомился я с материалами, сказал генерал, кивнув на знакомую папку, которую Овсянников разглядел еще от двери, получается, никакого пока просвета, одни загадки. Что-то же заставило его сочинить, будто родился в Орле, воспитывался в детдоме, окончил тамошнюю школу? И потом, эта легенда насчет Куйбышевского училища?.. Ну, что аттестат подделал да еще с «пятерками» по всем предметам, это объяснимо: хотелось поступить в институт. А вот с училищем...
Тут еще одна загадка добавилась, Николай Степанович, проговорил Голиков, раскладывая принесенные с собой бумаги. Только что, перед тем, как пойти к вам, Юрий Петрович получил из Подольска, из Центрального архива Министерства обороны, ответ на наш запрос: Бовин действительно служил в указанных им артполках 808-м и 344-м...
Ну, хотя бы в этом пункте оказался правдивым, вставил обрадованно генерал.
Не совсем, к сожалению, даты другие...
Голиков протянул ему фирменный бланк архива с отпечатанным на машинке текстом ответа. Генерал быстро скользнул глазами по строчкам, выхватывая суть, но, дочитав, снова вернулся к началу, прошел уже без спешки весь текст. Потом достал из папки с «Делом об ордене» бовинскую анкету, положил на стол рядом со справкой, и Овсянников увидел, как омрачилось его моложавое, гладко выбритое лицо: верно, очень не хотелось сознавать, что под личиной всеми уважаемого человека может оказаться какой-нибудь шкурник или, того хуже, выкормыш гитлеровских разведслужб.
Что касается дат, разночтение между справкой из архива и анкетой невозможно принять за ошибку, допущенную Бовиным при заполнении анкеты: в разрыв проваливались все годы войны. И нельзя было не задаться вопросом: зачем ему потребовалось камуфлировать этот разрыв?
Во всяком случае, именно на этом сосредоточилось внимание самого Овсянникова, когда распечатал давеча подольское письмо. Вывод напрашивался удручающий: видимо, период, не отображенный в анкете, был чем-то замаран. Но чем?
Действительно, еще одна загадка, вздохнул генерал, продолжая изучать анкету. Правда, теперь становится понятным его стремление скрыть место рождения: могли остаться люди, которым известно, чем у него были заполнены упрятанные годы. Выходит, есть что прятать?
Может, плен? высказал предположение Шуляков.
У меня тоже такая мысль возникала, поддержал Голиков. Но, с другой стороны, чего ради он так стремился бы утаить факт пленения? Тысячи же людей перебывали
в плену...
А если был там чем-то скомпрометирован? не сдавался Шуляков.
Генерал посмотрел на одного, на второго, приподнял над столом руку:
Не вижу смысла строить догадки, давайте думать, как продолжить поиск. Перевел взгляд на Овсянникова: А вы чего молчите, Юрий Петрович? Как считаете, в каком направлении дальше нам двинуться?
Начальству виднее, прикрылся шуткой Овсянников.
Зато у молодости пороха больше, в тон ответил генерал. А кроме того, начальство же урывками с делом соприкасается, а у вас постоянно голова им занята. Разве не так?