Его ботинки, блестевшие, словно отполированные морскими волнами раковины, видимо, были изготовлены с той же любовью, что и костюм. Завершающим штрихом являлся старый плебейский галстук. Лужа наклонился вперед в своей повозке, приоткрыл рот, обнажив белые маленькие, как у щенка, зубы и сказал с огромной теплотой в голосе:
Ганнибал, дорогой мой, куда путь держишь? При этом глаза его оставались такими же плоскими, холодными и невыразительными, как у кобры.
С добрым утром, Лужа, сказал Ганнибал с язвительной улыбкой. Мы едем повидаться с Кинги. Ты вроде тоже должен туда направляться. Ведь в полдень важная встреча. Как же там без тебя?
Мой дорогой Ганнибал, без любого из нас можно обойтись. Ты это должен знать лучше, чем кто-либо другой. Но я там появлюсь. Такая досада, забыл кое-какие бумаги, вот и возвращаюсь за ними, Лужа перевел взгляд на Питера. А вы, надо полагать, мистер Фоксглав, новый помощник Ганнибала? Очень приятно, меня зовут Мурамана Лужа. О, я хорошо знаю вашего дорогого дядюшку! Я рад познакомиться с вами. Простите, но сейчас я не могу пожать вам руку и поприветствовать вас должным образом. Ну ничего, в следующий раз обязательно.
Он помахал тонкой ручонкой, и его тележка умчалась.
Боже милостивый, сказал Питер с неподдельным изумлением, какое отталкивающее создание. Даже если бы я ничего не знал о нем, все равно сказал бы так! От него исходит что-то угрожающее и ядовитое. Такое ощущение будто перевернул камень и смотришь на маленького черного скорпиона, притаившегося под ним.
Хорошо сказано, согласился Ганнибал. Действительно, лиса в курятнике, кошка в голубятне. Это правда, что он знаком с вашим дядей?
Ну, дядя никогда не упоминал о нем при мне.
Хм Это любопытно. Оч-чень любопытно, Ганнибал, развалившись, надвинул на глаза свой нелепый шлем и, казалось, уснул.
Дорога все петляла и петляла вокруг Дзамандзара и наконец поднялась на мыс, который образовывал одну сторону бухты «Хохотунья». Рикши подкатили к воротам из кованого железа с выгравированном на них официальным гербом Зенкали дельфин, птица-хохотунья и между ними дерево амела. Ворота висели на массивных столбах из коралловых блоков. В сторожевых будках должны были неотлучно находиться, охраняя въезд в королевскую резиденцию, два высоченных солдата-зенкалийца, с ружьями, в желтых, расшитых золотом куртках, черных брюках, и больших белых пробковых шлемах, с грациозно изгибающимися, страусиными перьями.
Однако весь должный эффект был несколько смазан тем фактом, что один часовой сидел на корточках и бросал кости, в то время как другой задумчиво наблюдал за результатами, ковыряя в носу. Их ненужные винтовки стояли у сторожевых будок. Но как только рикши показались из-за угла, часовые тут же бросились за ними, и когда повозки подкатили к воротам, оба уже, как положено, стояли по стойке смирно с ружьями на караул.
Мы приехали посмотреть на Кинги, объяснил Ганнибал.
Открывайте, парни!
Часовые отворили ворота, и рикши понеслись по петляющей дорожке, обсаженной огромными деревьями манго и баньяна. А вот и дворец: большое невысокое здание, сооруженное из массивных коралловых блоков, выкрашенных в бледно-розовый цвет, похожее на красивый, но странный торт.
Возницы остановились, тяжело дыша и лоснясь от пота. Парадные двери дворца открылись, и появился мажордом, одетый в алый мундир и с феской на голове. За ним следовали трое слуг рангом пониже, одетых в белую униформу.
С добрым утром, сахиб, мистер Ганнибал, мажордом улыбался от уха до уха. Как вы себя чувствуете?
Прекрасно, Малапи, ответил Ганнибал, вылезая из повозки. Будь хорошим парнем, отведи этих чертовых собак на кухню, ладно? Да смотри, не давай им слишком много, а то еще, чего доброго, изгадят мне все ковры! А где Кинги? Я привез представить ему нового массу мистера Фоксглава.
Проходите, масса, проходите, сказал Малапи, кланяясь Питеру. Кинги в саду, сахиб, мистер Ганнибал. Сюда, пожалуйста.
Он повел их быстрым шагом в большой сумрачный зал, полный странных запыленных портретов, а оттуда в залитый солнцем сад, расположившийся в квадратном внутреннем дворе, образованном стенами здания. Лужайки здесь были точно бархат, крохотные фонтанчики, числом около тридцати, плели туманные кружева из капель в недвижном воздухе, напоенном ароматами различных цветов и кустарников, которые окружали клумбы со всех сторон.
На траве конфетти из белых голубей. В углу лужайки два павлина машут хвостами в экстазе самодовольства. В центре сада высилась беседка в виде пагоды: на колоннах, сложенных из коралловых блоков, покоились массивные поперечные деревянные балки. На них разрослась пурпурная бугенвиллея , дрожавшая и искрившаяся под натиском мириад бабочек, мотыльков, жуков, пчел и прочих насекомых. В тени этого растения, натянут гамак, способный с комфортом приютить четырех людей обычной комплекции. Но помещалась в нем лишь персона короля Тамалавалы Умбера Третьего.