Его больши неть, уныло указал на спиленную ель гость из другого мира. А у другие неть зелени, они не... не...
Их не используешь как проход, подсказала Василиса, и эльф кивнул, грустно добавив:
И сил у меня меньше и меньше, мне нужен... многи зельёных деревьев.
Хвойный лес. Сейчас всё будет, погоди, понятливо подхватила Василиса и сказала уже громко: Игнат, я сама, на своей машине ребёнка в полицию отвезу, а тебе лекарства для Агафьи Фёдоровны по рецепту получить надо, пока аптека не закрылась. Нет, вместе мы ничего не успеем, ты в аптеку, я в полицию. Игнат, давай ты вспомнишь, что человек я взрослый, более того учитель, привыкший нести ответственность за уйму детей в классах. Уж одного-то я точно доставлю, куда надобно.
Прозорливость и острый ум Игнат с годами не подрастерял. Василиса отчётливо читала на хорошо знакомом лице, что ситуация представляется ему необычной, а поведение Василисы хоть и объяснимым, но вызывающим безотчётное, интуитивное чувство странности происходящего. Битву взглядов Василиса выдержала, тесно прижимая к себе тельце эльфа и не опуская глаз. Махнув рукой и буркнув «будь по-твоему», Игнат направился к аптеке, а Василиса опрометью кинулась к машине. Установив печку на максимум, она полетела за пределы города: как раз за поворотом с трассы на Верный Путь рос густой тёмный ельник. Эльф сидел на заднем сиденье, свернувшись калачиком, и из больших голубых глаз его никак не уходил страх. С чего бы? Впрочем, кто этих эльфов разберёт, тем более иномирных.
При виде замелькавшего за окнами леса эльф оживился и встал на колени, прижимаясь лицом к стеклу. Припарковавшись на обочине, Василиса вынесла его из машины и пошагала в лес по колено в снегу. Когда её со всех сторон обступили могучие вековые ели и сосны, она облегчённо выдохнула.
К какому дереву тебя прислонить?
Сюдь-а. Тебя как звь-ать?
Василиса. Из местной школы я, учительница.
Развернувшись в указанном направлении, она поднесла жертву города и зимы к шершавому стволу. Эльф вцепился в него обеими руками и живо вскарабкался по стволу на нижнюю ветку. Усевшись на ней, он стянул с себя шапку, размотал шарф и скинул их Василисе. Внешность его разительно переменилась: рваные обноски сменил аккуратненький камзол с белой рубашкой, на ногах засверкали алые сапожки, а личико стало розовым и милым, как у херувимов на картинах. Эльф свесил вниз ушастую голову и с любопытством уставился
на Василису.
Эм-ммм... ты сможешь отсюда уйти к себе? поинтересовалась та, сконфуженная пристальным вниманием.
Да. Спасибьо тебе! Ты ошень... Эльф опять запнулся, стараясь подобрать подходящее слово, и несколько раз повторил жест от сердца в небо.
Сердечная? предположила Василиса.
Да! Ошень сердешная для... для... смьерти, нашёлся эльф. Зря бояльси тебя, надо было сразу подойти. Он встал на разлапистой ветке и поклонился.
Ни уточнить, ни возмутиться Василиса не успела: эльф обнял ствол дерева и бесследно исчез в нём.
Для какой ещё смерти? Для «смертной»? Но среди представителей родов ведьм, демонов и Кощеев сердечность явление куда более редкое, чем в среде простых людей, озадачилась Василиса, но так и не смогла сообразить, к какому же слову столь неверно подобрал синоним иномирный гость. Хуже всего, что эльфы, так же как лешие, обладали целительской магией, магией жизни, и страшновато было услышать от такого эксперта, что она представилась ему смертью.
Глава 4. Странности коллекции бабочек
Беглый взгляд, брошенный на вошедшего в двери друга, подтвердил худшие опасения: повод для разговора у Игната точно завёлся! Однако с ходу наседать на неё мужчина не стал, а занялся обычными делами, время от времени хмуро поглядывая в её сторону. За обедом Агафья Фёдоровна взялась выспрашивать у Василисы последние школьные новости, интересуясь попутно, со всеми ли коллегами у неё успели сложиться хорошие отношения.
Поначалу ты как-то туманно о них отзывалась, припомнила прозорливая бабушка, Игнат даже сведения о ком-то собирал.
Коллектив у нас замечательный, от души заверила Василиса и постаралась дать более развёрнутый (и максимально правдивый) ответ под ожидающими продолжения взглядами: Эм-м... физик доктор наук, рассеянный и своеобычный, но очень милый человек. Биолог добрейшая женщина, Бабой Ягой её назвать ни у кого язык не повернётся. Ещё у нас совершенно божественный географ, а русист хоть и настоящая ведьма, жёсткая и требовательная, но зато справедливая и многознающая.
А директор? прищурилась Агафья.
Директор самый замечательный человек во всём великолепном коллективе, густо покраснев и прокляв неподконтрольные чувства, ответила Василиса. У меня всё хорошо, правда, и работа нравится, и дети ко мне прекрасно относятся, как и я к ним.
Отчего не говоришь, что прежний историк из школы уволился и в длительный творческий отпуск уехал? Слухи ходят, Твердолобов страшно недоволен потерей специалиста, но ваш директор сумел найти кого-то на замену и снизил градус негодования начальства, пробасил Игнат.
Да, новый историк у нас есть, то есть скоро будет, подтвердила Василиса. Вздохнув при виде того, как просиял Игнат, успевший осенью не на шутку заинтересоваться душевной и тактичной Бабой Ягой, она добавила: Ядвига Алексеевна осталась в школе, но ждёт возвращения Ворона Владовича они давно и сердечно дружат.