Трое раненых, одна при смерти, тем же тоном продолжал прокурор. Дорогой товарищ Каримов, ведь это ужас!.. Подумать только!.. Давно такого не случалось у нас в районе. Вы вы представляете всю тяжесть вашей ответственности?
Голос прокурора дрогнул, и дрогнуло сердце у Мутала.
Я, поперхнувшись, глухо заговорил он, сознаю тяжесть всего случившегося и поверьте вину свою умалять не собираюсь.
Джамалов сочувственно покачал головой, потом достал из ящика стола какой-то бланк розового цвета, написал что-то сверху. Поднял карие усталые глаза на Мутала.
Вы удостоверились, что шофер Султан Джалилов был пьян, когда явился по вашему вызову?
Да, это было очевидно.
Почему же в таком случае вы не вызвали заведующего гаражом, не сняли Джалилова, с дежурной машины?
Так ведь его братишка, Набиджан Мутал увлекся, не замечая, что прокурор не сводит с него пристального, изучающего взгляда. Он часто водил эту машину, и я был уверен
Вы хотите представить дело так, неожиданно резко перебил Джамалов, будто не знали, что Набиджан Джалилов не имеет водительских прав?
Я не сомневался, что права у него есть.
Сомневались или нет установит следствие. Джамалов взмахом руки рассек воздух. Помолчав, он вдруг криво усмехнулся: Надеюсь, вы не станете отрицать, что затеяли драку с пьяным шофером? Рубаху на нем порвали, самого оскорбили. Признаться, я изумлен. Не предполагал, что вы такой извините, легковесный!
Мутала бросило в жар, точно ему дали пощечину, неожиданно, из-за угла.
Я уверен, сказал он, стиснув кулаки, следствие выяснит, кто кого оскорбил.
Да, конечно. Вы, однако, не станете отрицать, что рубаха Джалилова была порвана?
Нет.
Хорошо. Джамалов поднялся с места, одернул белый китель, прошелся по кабинету, скрипя начищенными сапогами. Потом остановился у стола. Допрашивать вас я не собираюсь, назначено следствие. Однако порядок требует Не потому, что я не доверяю вам Распишитесь, пожалуйста, вот тут. Подписка о невыезде из района.
Пожалуйста. Все?
Да. Всего хорошего! Джамалов слегка поклонился.
Выйдя на улицу, Мутал рывком расстегнул ворот не хватало воздуху. Он не заметил, как от машины отделилась тень, скользнула к нему. Знакомые женские руки обвили шею. Жена, Гульчехра.
Зачем ты здесь? спросил он.
Женщина еще теснее прижалась к нему, на глазах ее выступили слезы.
Отпустили? выдохнула она почти без звука.
А почему ты С чего ты взяла, что меня арестуют?
Боже мой, да весь кишлак говорит!..
На какую-то секунду только на секунду! он почувствовал дрожь в коленях. Но тут же выпрямился. Какой вздор! В сравнении с этим несчастьем
Ты не побывала ни у кого?
У кого же?
Ну, хотя бы у матери Шарофат?
Нет.
Почему?
Но ведь ты, начала Гульчехра, ведь тебя же
А!.. Он резко взмахнул рукой. Садись, едем домой. Поехали, Тахир!
IV
На улицах кишлака было безлюдно, тихо, темно, хотя на редких столбах светились лампочки, прикрытые листвой деревьев.
Латиф задумался: ехать прямо домой или заглянуть сначала к дяде? Впрочем, с ним ведь Муборак, и не нужно, чтобы она знала о его позднем визите к Палвану. К нему можно и после зайти.
Подъехав к правлению колхоза, Латиф затормозил, обернулся к спутнице:
Как себя чувствуете, Муборакхон?
Спасибо, отозвалась она и стала открывать дверцу.
Я бы вас прямо к дому подбросил, да, глядишь, молодой муж подумает: «Откуда бы это в такой час?..» А? Ха-ха!
Муборак с грохотом захлопнула дверцу.
Я слышала, вас называют трепачом. Теперь вижу: правильно называют!
Латиф успел только процедить сквозь зубы:
Погоди ж ты, желтоклювая!..
Старый, но все еще крепкий и внушительным дом Равшан-Палвана стоит на самом перекрестке. Сад и дом обнесены прочным высоким дувалом. Тяжелые, с железными бляхами, ворота теперь почти всегда на запоре. Ход в калитку.
А еще совсем недавно, каких-нибудь два года назад, было иначе: ворота почти не закрывались с утра до поздней ночи, пропуская за день не одну автомашину. В те добрые времена люди со всего района и не только района охотно пользовались гостеприимством Палвана, хлебосольного хозяина, щедрого для гостей председателя колхоза. Кого только не перевидали за свой долгий век эти крепкие ворота!
Первое время после ухода с председательского поста Равшан еще пытался сохранять хотя бы видимость былого великолепия в доме. Созывал гостей, родственников. Но где там! Как говорится: «Сколько жеребенок ни старайся, с иноходцем не сравняешься». Заместитель, он и есть заместитель И закрылись наглухо ворота, да и сам дом будто съежился, приник к земле.
Потому-то и Латиф, подогнав свою «Волгу» вплотную к самым воротам, вошел во двор через калитку. Внутри темно и пусто, лишь на айване мерцал свет.
Не постучавшись, распахнув дверь настежь, Латиф вошел в прихожую, потом в жилую комнату. Здесь при неярком свете жена дяди, сухонькая пожилая женщина, поседевшая, но еще красивая, укачивала ребенка в колыбели.
Ой! Кто это? Она встревоженно поднялась. Узнав Латифа, села, успокоенная. А я думаю, кто бы Проходи, милый, присаживайся.