Толстая женщина издала губами странный, похожий на поцелуй звук и вынула руку из-под головы. Ресницы ее дрогнули.
Когда мальчик приподнял голову, старика в купе не было.
Мальчик полежал еще немного с открытыми глазами, и сердце его начало биться тише и спокойней. Тогда он прикрыл веки и хотел повернуться к стенке, но вместо этого снова открыл один глаз.
Старик стоял у самой полки. Под седыми, редкими волосами была видна нечистая белая кожа. Он снял кофту и был теперь в шелковой мятой рубахе, обтрепанные манжеты вместо запонок были скреплены проволокой.
Он пошел, пригнувшись, так ходят в кинокартинах разведчики, и это было очень смешно, но мальчику стало не смешно, а страшно, как утром, когда он проснулся и вспомнил, что мама умерла.
Пальцы старика скользнули по корке, отщипнули маленький кусочек этой коричневой корки вместе с серой мякотью, и в этот момент он оглянулся и встретился взглядом с мальчиком.
Поезд шел в темноте, чуть-чуть подсвеченной снегом. Казалось, за окнами больше нет жизни. Лишь изредка мимо окон проносились какие-то неясные предметы.
Толстая женщина опять спала с открытым ртом, и в глубине ее рта поблескивал металлический зуб.
Старик осторожно распрямился, покачивая головой, и переложил хлеб из ладони в задний карман брюк.
Он все время, не мигая, смотрел на мальчика, и мальчик приподнялся на локтях, отломил угол от пирога, оставленного инвалидом, и протянул старику. Старик взял и сразу проглотил. Мальчик снова отломил снизу, где не было повидла, и старик так же быстро взял и проглотил. Мальчик отдал старику по кусочку всю нижнюю часть пирога, а верхнюю, с повидлом и печеными хрустящими колбасками, оставил себе.
Пришел проводник и для светомаскировки обернул фонарь темной тряпкой, теперь только туманное пятно сжималось и разжималось на потолке. Старик стоял, морща лоб и что-то припоминая, а затем пошел вдоль вагона, мимо храпящих полок, мимо спящих сидя и полулежа людей до тамбура, где на узлах тоже лежали какие-то люди.
Неужели это никогда не кончится? тихо сказал старик и пошел назад.
Он стоял у полки мальчика и смотрел, как мальчик спит. Мальчик спал, лежа на распотрошенном узле и положив щеку на голенища фетровых женских бот. Рукава его свитера были закатаны, а ботинки расшнурованы. Мальчику спился дом с башенкой, дядя, старуха, торгующая рыбой, инвалид с розовой клешней и еще разные лица и разные предметы, которые он тут же во сне забывал. Уже перед самим рассветом, когда выгоревшая свеча потухла и старик прикрыл ноги мальчика теплой кофтой, мальчик увидал мать, вздохнул облегченно и улыбнулся.
Ранним утром кто-то открыл дверь в тамбур, холодный воздух разбудил мальчика, и он еще некоторое время лежал и улыбался...
* * *
Рядом маленький старичок грыз вставными зубами отваренную куриную четверть, часто ковырялся спичкой в зубах и сплевывал в спичечный коробок.
А вы сами откуда? спросил старичок.
Мужчина назвал большой северный город.
А похожи на армянина, сказал старичок, сдирая скользкую куриную кожицу.
В шашлычную вошла очень загорелая блондинка, села за соседний столик и принялась листать меню.
Семья у вас там? спросил старичок, копаясь
детскими пальчиками в куриной мякоти.
Мужчина отвернулся от старичка и смотрел на блондинку, она была в коротеньком халатике, а две нижние пуговицы халатика были расстегнуты.
Отец, мать? спросил старичок, разгрызая куриный хрящ.
Мать у меля в войну умерла, сказал мужчина. Я еще пацаном был.
Под халатиком у блондинки был влажный купальник, на груди и снизу халатик промок, а концы волос у нес тоже были влажные, потемневшие. Блондинка заказала гранатовый сок и какое-то клейкое желе. Мужчина слегка повернул голову и смотрел в зеркало, как она ест желе.
Было очень тихо, но потолку скользили тени, старичок ушел за ситцевые портьеры в туалет. И вдруг что-то произошло. Мужчина вначале не понял, что случилось, сзади кто-то вбежал, что-то крикнул, и блондинка перестала есть. Желе капало у нее с ложечки на столик. Из туалета вышел старичок и, вытирая на ходу платком мокрые руки, заковылял к выходу.
Что случилось? спросил его мужчина.
Курортника машина задавила, сказал старичок. Теперь отдохнет.... И курсовки не надо.
В шашлычной стало совсем пусто, только мужчина продолжал сидеть у столика над недоеденным шашлыком и блондинка вытирала салфеткой капли желе с халатика.
Вы боитесь покойников? спросила вдруг блондинка.
Наверно, сказал мужчина.
Блондинка повернулась к нему лицом. Халатик у нее был по-прежнему расстегнут, и виднелись загорелые колени.
А если война, сказала она. Вы ведь мужчины.
На животе у нее тоже было влажное пятно от купальника.
Вошел старичок и снова заковылял в туалет.
Что там? спросила блондинка.
Он жив, сказал старичок. Отрезало ногу.
Ну вот, блондинка встала и оттянула халатик, провела ладонью по груди и бедрам. Пойдемте, вы ведь все-таки мужчина, надо закалять нервы.
Мужчина вышел вслед за блондинкой из шашлычной. Улицы была белой, ослепительно белой от солнца, а посреди мостовой вокруг пыльного автобуса молча стояли люди и внизу из-под ног слышался крик, изредка затихающий.