Вся знать и вельможи рядами стояли и осыпали Тимура и Каньё дождем драгоценностей, жемчуга, золота, серебра.
Виночерпий поднес Тимуру и Каньё на золотом подносе золотые бокалы с вином.
Николо наблюдал за всем этим из толпы придворных.
Эмир доволен, что какой-то придворный льстец, выйдя, произнес:
Великий эмир налил рубины вина на изумруды полей!
Тысячи лет! Тысячи лет! Счастья вам, великий эмир!
Ты довольна, Каньё? тихо спросил Тимур.
Я верю судьбе, ответила Каньё. Главное с каким иероглифом связана судьба. А ты, мой господин, доволен своим счастьем?
Счастье, как сказал поэт, ответил Тимур, лестница: чем выше поднимаешься, тем больше страдаешь при падении.
Тысяча лет! Тысяча лет счастья! слышалось с улицы.
Свадебный кортеж двинулся по улице.
По случаю свадьбы эмира всем жителям велено показать наиболее красивые результаты своего мастерства! сказал Николо его спутник.
Жители стояли по краям дороги с дорогими коврами, посудой, изготовленной ими обувью, одеждой. Тут же кипели котлы с пловом, тут же были балаганы, играли трубы.
Триста девушек сопровождают невесту эмира, шепнул спутник Николо.
Кортеж направился к мечети. Там был сооружен помост, и на помосте сидел сухой, бородатый человек.
Все затихли, ожидая, что будет говорить этот человек.
Это святой, ученый и уважаемый старик, шепнул Николо спутник. Он получил разрешение из Мекки читать народу «Касыду шариф» «Священные стихи».
Служители, почтительно сгибаясь, поставили перед стариком чашу с водой. Старик начал читать напевные стихотворения, раскачиваясь. Окончив, он плюнул в чашу. Служители почтительно забрали чашу, поставили новую. Человек опять начал читать и, окончив, опять плюнул в чашу. Служитель опять забрал чашу и поставил новую. Потом он плюет в рот кричащим младенцам.
Это слюна, пропитанная святостью слов, почтительно сказал Николо его спутник. Она продается потом как священное лекарство.
Кто же может получить это лекарство? спросил Николо.
Тот, кто больше заплатит, ответил спутник.
Мой господин, сказала Каньё Тимуру, со скрытой с трудом брезгливостью глядя на всю процедуру. Я устала, я хочу спать. Я привыкла перед
сном читать китайские стихи, они меня успокаивают.
Тебе придется привыкнуть к нашим обычаям, ответил Тимур Мы уважаем священные стихи и мысли священных толкователей. Рано утром, например, я отправляюсь на могилу шейха Ясави, где мне будут гадать перед походом.
Мечеть Ясави.
В мечети знамена и гробницы хазрета Ясави.
Тимур у гробницы.
Святой хазрет правоверных Ясави!
Я приступаю к завоеванию мира ради распространения веры ислама. Я прошу погадать мне здесь, у чудотворного гроба, говорит он гадальщику, желаю узнать наперед, осуществится ли мое намерение.
Если во время войны тебе будет грозить опасность, говорит гадальщик, стоит тебе поднять глаза к небу, отчитать одно тайное четверостишие, и успех всего дела будет обеспечен.
Он что-то шепчет на ухо Тимуру.
Слышится гром боевых барабанов, звуки труб.
Тимур шевелит губами, уставившись в небо...
Поселение в степи. Утро.
Гром барабанов и боевая музыка звучат на фоне движущихся масс конницы Тимура, топчущих, рубящих все на своем пути. Пыль оседает. Сражение заканчивается. Воиы Тимура сгоняют пленных в толпы.
Тимур молится в переносной розово-голубой мечети. Тут же неподалеку расположились казначеи с халатами.
Воины вереницей подъезжают к казначеям. У каждого к хвосту лошади привязаны женщины и дети, а к седлу большой мешок. Каждый воин слезает с лошади с поклоном, дарит пленных Тимуру. А затем развязывает мешок, берет его за два угла, и к ногам казначеев и их помощников высыпаются головы, с бородами и без них. Приемщик пересчитывает головы и, в зависимости от количества, вручает халат.
Изредка вспыхивают ссоры.
Ты что мне подсовываешь? кричит казначей, вытащив из кучи женскую голову и выбрасывая ее в сторону. Мы не принимаем женские головы!
Мужчины кончились! говорит воин.
Слуги сталкивают ногами принятые головы в одно место. Иногда у молодых слуг это переходит в веселую игру. Они начинают пинать головы, как мяч, перекидывая друг другу. Так что Саиду даже пришлось ударить одного распоясавшегося слугу плетью.
Окончив молиться, Тимур вышел из мечети и в сопровождении свиты начал обозревать происходящее.
Подай мне вон ту голову, вдруг крикнул он. Эту! Эту голову! Это голова поэта Дурани! Я им не велел трогать поэтов! гневно закричал он.
Я неграмотный, великий эмир, испуганно сказал воин.
Это тебя на первый раз спасает, ишак. Пошел вон! Саид! На двери всех поэтов и мудрецов навесь таблички. Я ведь это сказал! Всех остальных жителей Исфагана уничтожить! Из мужских голов построить башни! Передай: кто не принесет ни одной головы, положит свою. Я всегда поступаю справедливо.
Увидев Николо, он повернулся к нему:
Тебе не нравятся наши законы?
У каждого народа свои законы, великий эмир, сказал Николо.
Да, сказал Тимур, мы живем по своим законам. Жители Исфагана убили моего наместника, поэтому я велел перебить их всех, оставив только поэтов, философов, монахов и лекарей. Жаль, что среди моих воинов много неграмотных, и они зарезали некоторых поэтов. Поэтому после возвращения из похода я решил построить большое медресе. Я хочу управлять просвещенным народом, который знает, кого резать и кого оставлять! Там, где просвещение, там благозаконие! Там земля дает здоровый плод, там правоверные живут в радости, а враги-отступники обречены на смерть...